ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«ТВЕРСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

ФАКУЛЬТЕТ УПРАВЛЕНИЯ И СОЦИОЛОГИИ

ДОКЛАД

по дисциплине

«Риторика»

Марк фабий квинтилиан

Выполнил:

студент II курса

Божко А. М.

Проверила:

Дударева А. А.

1.Вступление…………………………………………..
Заслуги античной культуры
2.Биография……………………………………………
Первый профессиональный учитель. Квинтилиан и Домициан. Слава, богатство и несчастье.
3.Ораторские наставления……………………………
Вступление
Книга первая
Книга вторая
Книга третья
Книга четвёртая
Книга пятая
Вторая часть сочинения
4.Оценка «Наставлений»……………………………..
Тематика. Пространность. Квинтилиан и Цицерон. Классицизм.
5.Заключение………………………………………….
Ораторское наследие Античности в веках.
Список использованной литературы………………...

Вступление.

Природа не мешает быть совершенным Оратором. Низко и постыдно не надятся достигнуть возможного.

Квинтилиан. Ораторские наставления.

Долгое время на античную культуру во всех её проявлениях смотрели как на своего рода утраченный навеки идеал, надобщественный и вневременной. Нам часто представляется, что комплексный подход к мастерству устной речи, понимание такого мастерства как совокупности многих факторов: лингвистических, стилевых, логических, психологических, физиологических (техники речи) и пр. – это достояние нашего времени. На самом деле, все эти стороны публичного выступления рассматривались, разумеется, на ином, чем теперь, уровне уже в античности. Так, И. Е. Зимняя справедливо замечает, что Цицерону принадлежит заслуга определения основных коммуникативных (как мы это сейчас бы назвали) задач говорящего – «что сказать, где сказать и как сказать».

Кроме этого, существует познавательная ценность античного материала. Речи древних – важный исторический источник, из которого мы черпаем сведения (пусть в субъективной и эмоциональной окраске) об общественных отношениях Греции и Рима, о миропонимании, бытовом укладе и т.д. Античная риторика не ограничивалась сферой чисто ораторской деятельности, не сводилась к сумме рекомендаций. Риторика (может, в силу той самой субъективности и эмоциональности) была органически связана с эстетикой, с пониманием прекрасного в самых разных сферах проявления человеческого духа, а также с логикой доказательства. В этом состоит значение античного ораторского искусства.

Биография.

О самом Квинтилиане известно немного. Вот его биография. Марк Фабий Квинтилиан (приблизительно 35-96 гг .) родился в Испании (Каллагурис, совр. Калаорра), в небогатой и незнатной семье. Отец и дед Квинтилиана были риторами. Образование получил в Риме, благодаря упорному труду добился того, что провинциальное происхождение никак не сказалось на его речи. Готовил себя к карьере судебного оратора; при императорах Веспасиане, Тите и Домициане неоднократно выступал в суде как адвокат (69-96), но славу стяжал не практической, а теоретической и преподавательской деятельностью. Считается первым учителем-профессионалом , основавшим государственную школу: Веспасиан назначил ему пенсию, выделив для этого средства из императорской казны (начало 70-х годов). Покровительство власти риторическим школам (их учителям было назначено за счёт государства жалование) способствовало смене «нового стиля» классицизмом.

Около 20 лет Квинтилиан обучал ораторскому искусству цвет римской молодежи отпрысков самых знатных и богатых римских семей, среди его учеников были также Плиний Младший, и, возможно, Ювенал. Квинтилиану было поручено воспитание наследников императора (94-95). Находясь в зените своей славы, исполненный благодарности императорскому дому Квинтилиан искренне восхвалял Домициана, жестокого и кровавого тирана, с которым он был, однако, дружен и, по-видимому, разделял в чем-то его взгляды (в частности, одобрял изгнание философов из Рима в начале 90-х годов). Домициан, в свою очередь, поддерживал Квинтилиана деньгами и почестями предполагают, что Квинтилиан стал в его правление «из ритора консулом», случай беспрецедентный в Риме. Жизнь познавшего внезапный взлет на вершину славы и богатства Квинтилиана нельзя, тем не менее, назвать счастливой: его молодая жена и два подававших надежды сына умерли, оставив старика в одиночестве; последние годы жизни Квинтилиана были омрачены усилившимся террором Домициана, ссылкой родителей его воспитанников, бывших наследниками императора, и вследствие этого отставкой.

Более полное представление о Квинтилиане дают его работы, принадлежащие ораторскому искусству ранней римской империи, периоду становления классицизма.

Основной работа Квинтилиана – его «Ораторские наставления»(91-95) – труд зрелых лет и венец его преподавательской деятельности, пространное сочинение, рассматривающее риторические и педагогические вопросы. Книга стоит ознакомления. (Здесь сохранил стиль перевода. Объясню это словами Квинтилиана: «Что же касается слов старинных, они не только многими учёными уважаются, но и придают речи некую величественность и не без приятности. Ибо и важность старины в себе имеют, и вышед из общего употребления, появляются опять в виде привлекательных новостей». Лексика 19 века достойна уважения и в силу своей самостоятельности: это всё русские слова.)

Ораторские наставления.

Во вводной части он пишет, что побудило написать наставления, какие качества предполагаются в ораторе, говорит о структуре и стиле сочинения и кому оно может быть полезно.

Сначала он и не хотел писать, отговариваясь тем, что уже есть такие книги, но потом решился. Цель работы – если не сочинить что-нибудь новое, то выразить своё мнение по поводу существующего. «Решился я и потому, что уже две книги в этом роде появились под моим именем, но не мною выведены в свет, и назначены на то не были». 1 Одна книга собрана учениками из двухдневных преподаваний («Добрые, но ко мне слишком усердные юноши необдуманно захотели сделать мне честь обнародованием своих записок»), другая собрана из устных наставлений разных времён.

Во вводной же части Квинтилиан пишет о качествах Оратора 1: «Совершенным Оратором никто, по моему мнению, быть не может, не будучи добрым человеком. И потому не одной превосходной способности к красноречию, но всех душевных доблестей от него требую».

Автор осуждает то, что словесность стала ремеслом. Это привело к употреблению во зло «даров витийства», а ораторы стали пренебрегать попечением о нравах. Другие увлеклись нравоучениями и стали дерзко называться философами, прикрывая в себе таким именем большие пороки.

Да будет Оратор таков, чтоб его по справедливости можно было назвать мудрецом, не только совершенным во нравах, но и во всех знаниях, качествах, потребных для красноречия». Есть совершенное красноречие, достигнуть его человек может. Но если и не удастся достичь его, то, по крайней мере, кто старается, всегда будет отличаться в успехах.

Во вступлении же Квинтилиан пишет о структуре всего сочинения. 1-ая книга содержит то, что предшествует должности ритора», 2-ая – основы риторики, в 5-ти следующих «изъясняются правила изобретать и располагать мысли». 4-е книги определены для изложения, туда входят память и произношение. В последней – рассуждения о личности самого Оратора (нрав, смысл и цели, выбор им «рода красноречия» и пр.)

При этом автор стремился использовать такой слог, чтобы можно было, изложив правила риторики, дать « крепость в красноречии». Голые правила истребляют всё благородное в слове, «весь сок ума в себя всасывают и как бы обнажают кости, которые и связываться жилами, и прикрываться телом должны». Поэтому автор помещает в книгах всё, что считает полезным, и с пояснениями.

Книга первая.

Глава первая повествует о воспитании будущего Оратора. Отец должен с рождения иметь к нему добрую надежду. Бывает, что в отроках блещет много обещающая надежда, но с годами она исчезает. И здесь не природа виновата, а воспитание. Квинтилиан согласен с тем, что у одного ума может больше, чем у другого, но все через прилежание могут преуспеть. И всякий родитель должен заботиться об этом. Уже кормилица должна быть с хорошим выговором и нравом. А родители должны быть как можно более просвещены. Такое же внимание нужно обращать на сверстников, друзей и прочее окружение воспитываемого Оратора.

Воспитывать Оратора трудно. Потребуются непрерывные упражнения, превосходные учителя.

Нет необходимости ждать семилетнего возраста для начала образования. «Упражнение, какое ни есть, ему нужно». Приобретая знания раньше, можно сэкономить время в будущем для других знаний. И «что нужно знать, тому нехорошо начинать поздно учиться».

Учение должно быть в радость, необходимы поощрения просьбами и похвалами, соревнования со сверстниками и пр.

Учёбу письму Квинтилиан комментирует тоже миловидно: «Для прописей давать не пустые какие-нибудь мнения, но чему ни есть доброму наставляющие». И советует начинать учение с греческого языка.

Глава вторая отвечает на вопрос, лучше учить детей дома или отдавать в училища? Квинтилиан опровергает возражение против училищ, доказывая, что 1)в них не портятся нравы – осуждает «гибельную потачку родителей», 2) училища не вредят успехам в учении. Некоторые родители опасаются, что в кругу товарищей, «к порокам весьма наклонном», трудно предохранить от разврата, что учитель будет полезнее, если займётся одним учеником. Портятся нравы? Автор признаёт, «сие иногда случается». Но то же может быть и дома. Здесь зависит всё от доброго нрава учителя и беспечности или благоразумия родителей: «Тотчас мы сами начинаем расслаблять их разными потворствами». «Нежное и потачливое» воспитание вредно. Теперь о мнении, что учитель с одним учеником будет больше заниматься. Но что мешает в училище приставить наставника? И хороший учитель всегда желает иметь больше слушателей, а вот человек посредственный не пренебрегает местом в частном доме.

Будущий Оратор в училище будет привыкать к многолюдству и состязательности. Там дитя будет осваивать общественные ценности. Всё это даст больше охоты к учению, чем увещания учителей и советы родителей. В училище ребёнок станет подражать успехам сверстников, что легче, чем подражать совершенству красноречия учителя сразу. И сами учителя там живее словом: «Мы чувствуем некое тайное отвращение изъявлять перед одним слушателем красноречие, многими трудами приобретаемое, даже стыдно бывает отступать тогда от обыкновенной речи». Было бы даже странно видеть человека, выступающего перед одним слушателем со всеми ораторскими действиями.

Во второй главе Квинтилиан рассказывает, как распознавать способности в детях: наставник должен узнать свойства ума и склонности отрока. Особенный признак – память. Выделяет прилежность и внимание.

Здесь же автор пишет, как с ними обходиться: «Иной требует понуждения, другой не терпит строгих приказаний; тот возбуждается страхом, а у другого тем же самым отнимается бодрость; иной успевает от постоянного прилежания, другой – от повременных порывов».

Необходимо «давать роздых». Отдохнув, дети охотнее принимаются за учение, и ум, которому свойственна свобода, становится бодрее. Игра необходима. Она вносит живость. Но надобно хранить меру, чтобы не родилась привычка к праздности.

Не наказывать детей телесно, хотя этот обычай почти всеми принят. Это подло и унизительно. Ныне проступки происходят от нерадения учителей и исправляются, по-видимому, не только обращением к хорошему, но и наказанием. Дурной ребёнок привыкнет к побоям и станет упрямо терпеть.

Глава четвёртая «О грамматике». Здесь помещены разделы: 1)похвала грамматике (Предпочтение греческой. Деление на две части: правила выражения мысли и чтение «Стихотворцев».); 2)три достоинства в речи: правильность, ясность и красота; 3)слова основываются на причине, давности, образцах и употреблении: «Речь должна быть подобна ходячей монете в целом обществе». Рекомендует употреблять старые слова, поскольку те придают речи величавость и приятность, но так, чтобы речь оставалась понятной. В итоге, «между новыми словами лучше те, кои постарее, между старыми, кои поновее». Не надо брать за правило привычку многих к «погрешительным выражениям»; 4) о правописании. Советует, где не противно обычаю, писать слова, как они слышаться.

«Какие книги читать прежде и как читать надобно детям», автор пишет в главе пятой. Надобно, чтобы ученик разумел, что читает. В основном, речь идёт о стихотворных произведениях. Воздействие на душу предпочтительнее воздействия на разум. Совет начинать с Гомера или Виргилия, хотя для их осмысления требуется зрелый рассудок. Поэтому не стоит довольствоваться однократным чтением. Надлежит выбирать не только Сочинителей, но и места в сочинениях, поскольку греки позволяют себе излишнюю вольность.

Полезно объяснять значения слов, прибавить «исторические и баснословные объяснения».

В шестой главе речь идёт «О первых упражнениях в сочинении под руководством Грамматика». Должность Грамматика – показать правила языка (грамматическая часть) и чтение (историческая часть). Полезно заставлять пересказывать эзоповы басни в «выражениях чистых» и записывать, разлагать стихи в прозу, объяснять изречения знаменитых мужёй.

«Разные науки знать должно детям, ещё прежде Риторики. Нужны ли те науки будущему Оратору?» (Глава седьмая). Есть знания, которые сами составляют особенную науку, и без них успеть в красноречии нельзя, но и они одни не делают Оратора совершенным. Тогда нужны ли они для нашего намерения? Зачем, когда в суде мы кого-либо защищаем, знать, каким образом составляется равносторонний треугольник? Лучше ли сможет защитить, кто « умеет поимянно отличать звуки и расстановки гитары?» Но Квинтилиан, как и Цицерон в письмах к Бруту, представляет себе Оратора, совершенного во всём. Эти знания необходимы, «чтобы ни в чём не подвергался он обману». Красноречие требует многих наук, которые хотя и не видны в речи, но сообщают сокровенную некую силу. И не быть великим, если «хотя малого не достаёт».

Глава восьмая – «О музыке. Польза от неё». Музыка, «из наук и искусств всех древнее» и имеет связь с познанием вещей божественных. Если так, то она нужна Оратору, иначе красноречие не будет совершенным. И любые рассуждения о музыке у Квинтилиана ведут к восхвалению её живительности. Она учит регулировать голос так, чтобы возбуждать слушателей, вызывать негодование или сострадание. И телодвижения становятся благопристойными и непринуждёнными. И если мы убедились в пользе «Стихотворства», то и в пользе музыки убедимся. Лирически читать не можно без музыки.

В следующей главе разговор идёт (именно разговор. Квинтилиан часто обращается к читателю с вопросами и другими способами поддерживает его включение в тему.) о геометрии. Она «приводит в деятельность ум, изощряет его и, следовательно, делает способнейшим понимать вещи». Изучать не только, чтобы не быть невеждой, но чтобы научиться порядку. Наконец, «самые сильные доводы называются обыкновенно Геометрическими доказательствами». Геометрия вносит в речь Оратора убедительность.

Глава десятая говорит: «Произношению надобно несколько учиться у комедиантов», а «телодвижения перенимать от борцов». Но «не во всяком движении тела надобно снимать образец с комедиантов». Необходимо, чтобы дети договаривали последние слоги, чтобы речь была уверенная, чтобы говорящий смотрел прямо, не кривил рта, не смотрел вверх и не потуплял глаза и пр., что «портит действие». Телесные упражнения полезны. Но Квинтилиан осуждает «те места, где атлеты одну часть жизни употребляют на то, чтобы натираться маслом, другую – чтоб упиваться вином, и, живя для тела, убивают только душу». Физические упражнения необходимы для исправления недостатков.

Глава десятая. В молодых летах можно учиться многому в одно и то же время. 1. Ибо таково свойство ума человека, что многим вдруг заниматься. 2. Что труды в учении удобнее переносят отроки. «Дети всё перенимают легче, нежели возмужалые». 3. Леность только мешает Оратору многому научиться. Полезно постепенно «увеличивать затруднения».

Книга вторая.

Первое обучение происходит у Грамматика. А когда надлежит отдавать отрока к Ритору учиться Красноречию? Квинтилиан пишет: «Когда откроются в нём потребные к тому способности: здесь надобно смотреть не на лета, а на успехи в учении». Это может зависеть от упражнений с Грамматиком. Это в первой главе. А во второй главе пишется «О нравах и должностях Учителя». (В первой книге много об этом сказано, но, может, автор действует по принципу: «Повторение – мать учения».) Честность, строгость, нравственность, не гневливость, не скупость на похвалы – вот требуемые качества: «Обличать, исправлять, когда потребует нужда, должен без бранчливости». Учитель подаёт пример.

Затем (в главе третьей) Квинтилиан рассуждает, должно ли при самом начале избирать для детей искусного учителя. О предубеждении, что не надлежит тотчас поручать ребёнка самому превосходному Ритору, а для начала будет полезен посредственный: «Разуметь его и за ним следовать легче». (Оспоримое, конечно, предубеждение.) Квинтилиан отвечает на него: «Малосведущий же одобрит иногда и дурное, увлечёт за собой учеников своих». Далее следует совершенно очаровательная мысль: нет ничего, что превышало бы возможности детей. Но наставник должен быть благоразумен и во всём сообразовываться с силами учащегося, «как человек, привыкший ходить скоро, идучи дорогой вместе с малолетним ребёнком, подаёт ему руку, уменьшает шаг свой». «Да будет учитель и в Красноречии, и во нравах муж отличнейший», – заключает Квинтилиан.

Говоря о первых упражнениях детей у Ритора (глава IV), Квинтилиан советует начинать с упражнений, похожих на грамматические – например, с исторических повествований, пересказов и сочинений. Далее можно перейти к утверждению и опровержению повествований, поиску доказательств и разногласий. Составление похвалы и хулы людям, законам и городам. Рассуждая об общих местах , автор осуждает тех, кто обрабатывает их дома, чтобы читать при удобном случае. Общие места – это такие моменты, когда не называя лиц, вооружаемся на пороки, ибо если выставить имя виновного, тогда примут вид прямого обвинения. Они способствуют успехам в Красноречии сравнения (сельская или городская жизнь лучше?), рассуждения (нужно ли жениться? Надобно ли домогаться власти?), объяснения (для чего Купидона изображали мальчиком с крыльями и стрелами?). Некоторые Ораторы готовили дома и заучивали, чтобы в удобное время украсить свою речь. Но это доказывает, что они сами на себя не полагались. А ведь ситуация каждый раз новая. Если Оратор будет везде повторять одно и то же, то вызовет отвращение, «какое бывает к давнишнему и подогретому кушанью». (С чем поспорить можно в легкую: полезно иногда иметь своё зрелое мнение. Правда, это свидетельство зрелости Оратора и формируется само собой.)

Глава V – «О чтении Ораторов и Историков у Ритора» – даёт следующие советы. Ритор наставляет учеников, как читать историю и речи, старается особенно показывать достоинства и недостатки. Он разбирает с ними временами дурные речи, часто задаёт вопросы. Такие упражнения приносят больше пользы, нежели все правила.

Каких писателей читать прежде всего? Читать наперёд и всегда самых лучших авторов, «кои писали с бо́льшею чистотою и ясностью в слоге» (глава VI). К примеру, Ливия. «Цицерон мне кажется приятен и довольно ясен». Предостерегать детей от излишнего пристрастия к древним и новейшим.

Для сочинений полезно давать тему с подробной раскладкой по плану и «краткую голую тему». Но лучше сразу показать прямую дорогу, чем после исправлять.

«Заставлять детей учить наизусть некоторые места из Ораторов или Историков, а редко что-нибудь их собственное». «Ибо память более изощряется, когда чужое затверживаем». «Сверх того хорошие примеры в уме на всякий случай останутся». (Глава VIII). Можно иногда позволять читать свои сочинения, чтобы не лишать их похвалы. (Добрая забота, не лишённая снисходительности.)

Фундаментальный вопрос – «Всякого ли ребёнка учить надлежит по усмотрению способностей ума» – рассмотрен в главе IX. Узнав способности, «во всяком ученике лучше заботиться о природных дарованиях, и направлять умы наиболее туда, куда они сами стремятся». А если замечен недостаток? «Чего не достаёт, прикладывать и усугублять советую». Но в любом случае, «ежели природа одарила кого щедрее и из кого сделать Оратора надеемся, то уже никаких пособий к сему упускать не должно».

Квинтилиан Марк Фабий Квинтилиа́н Марк Фабий КВИНТИЛИАН Марк Фабий

КВИНТИЛИА́Н (Quintilianus) Марк Фабий (ок. 35, Каллагурис, совр. Калаорра в Испании - ок. 96), римский оратор и теоретик ораторского искусства. Трактат «Об образовании оратора» - самый подробный сохранившийся курс античной риторики (см. РИТОРИКА) с экскурсом в историю греческой и римской литературы.
Отец и дед Квинтилиана были риторами, небогатыми и не знатными по происхождению. Образование получил в Риме, благодаря упорному труду добился того, что провинциальное происхождение не сказалось на его речи. Готовил себя к карьере судебного оратора; при императорах Веспасиане (см. ВЕСПАСИАН) , Тите (см. ТИТ (император)) и Домициане (см. ДОМИЦИАН) неоднократно выступал в суде как адвокат (69-96), но славу стяжал не практической, а теоретической и преподавательской деятельностью. Считается первым учителем-профессионалом, основавшим государственную школу: Веспасиан назначил ему пенсию, выделив для этого средства из императорской казны (начало 70-х гг.).
Около 20 лет Квинтилиан обучал ораторскому искусству цвет римской молодежи - отпрысков самых знатных и богатых римских семей, среди его учеников были также Плиний Младший (см. ПЛИНИЙ Младший) , и,возможно, Ювенал (см. ЮВЕНАЛ) . Квинтилиану было поручено воспитание наследников императора (94-95). Находясь в зените своей славы, исполненный благодарности императорскому дому Квинтилиан искренне восхвалял Домициана, жестокого и кровавого тирана, с которым он был, однако, дружен и, по-видимому, разделял в чем-то его взгляды (в частности, одобрял изгнание философов из Рима в начале 90-х гг.). Домициан, в свою очередь, поддерживал Квинтилиана деньгами и почестями - предполагают, что Квинтилиан стал в его правление «из ритора консулом», - случай беспрецедентный в Риме. Жизнь познавшего внезапный взлет на вершину славы и богатства Квинтилиана нельзя, тем не менее, назвать счастливой: его молодая жена и два подававших надежды сына умерли, оставив старика в одиночестве; последние годы жизни Квинтилиана были омрачены усилившимся террором Домициана, ссылкой родителей его воспитанников - бывших наследников императора, и вследствие этого отставкой.
Труд зрелых лет Квинтилиана и венец его преподавательской деятельности - «Наставления оратору» в XII книгах, (91-95 или 94-97) - представляет собой систематическое изложение теории риторики. Квинтилиан не проявляет особой оригинальности в ее разработке, его труд - лишь свод сложившихся к его времени представлений о ней. Богатый личный опыт сказался лишь в первых двух книгах, посвященных воспитанию оратора с малых лет, и на педагогической направленности его сочинения в целом. Квинтилиан считал возможным возродить былое величие ораторского искусства республиканской эпохи при твердом следовании указаниям и примеру самого выдающегося оратора той поры - Цицерона (см. ЦИЦЕРОН) .
Цицерон был для Квинтилиана образцом для подражания во всех отношениях, в том числе стилистическом. Квинтилиан выступал против крайностей ведущих стилистических направлений в римской риторике - пышности азианства и сухой строгости аттицизма, резко критиковал многих современных ему ораторов, полагавшихся лишь на свой природный дар и считавших ненужным кропотливый труд по овладению теоретическими знаниями и практическими приемами, необходимыми настоящему оратору и всякому действительно образованному человеку. Десятая книга «Наставлений» представляет собой краткую историю греческой и римской литературы и предлагает читателю перечень и краткие характеристики авторов и произведений, рекомендуемых к изучению. Завершает сочинение книга, целиком посвященная анализу нравственных качеств, необходимых оратору; задуманная автором как центральная в его труде, она была ответом на наболевшую проблему его эпохи - аморальность судебных ораторов, за плату защищавших явных преступников и обвинявших невиновных.
Труд Квинтилиана оказал огромное влияние на гуманистов эпохи Возрождения (см. ВОЗРОЖДЕНИЕ (Ренессанс)) , создававших на его основе свои руководства по ораторскому искусству. Наряду с Цицероном Квинтилиан был долгое время самым читаемым латинским автором, его книги считались образцом для всех, писавших по-латыни в Новое время. Авторство приписываемых Квинтилиану «Декламаций» спорно; небольшое его сочинение - «О причинах порчи красноречия» - не дошло до нашего времени.

Энциклопедический словарь . 2009 .

квинтоль
квинтиллион

Смотреть что такое "Квинтилиан Марк Фабий" в других словарях:

Квинтилиан Марк Фабий - (Marcus Fabius Quintilianus) (около 35 Калагуррис, современная Калаорра, Испания, ‒ около 96, Рим), древнеримский теоретик ораторского искусства. Целиком сохранилось только сочинение «Об образовании оратора» (в 12 книгах) ‒ один из наиболее… … Большая советская энциклопедия

КВИНТИЛИАН Марк Фабий - (Marcus Fabius Quintilianus) (ок. 35 ок. 97), римский оратор и педагог, родился в Калагуре (совр. Калаорра, Испания). Получив первоначальное образование в Риме, Квинтилиан в 61 вернулся в Испанию, однако в 68 император Гальба, в прошлом наместник … Энциклопедия Кольера

Квинтилиан, Марк Фабий - (лат. Marcus Fabius Quintilianus) (ок. 35 100 н.э.) римский педагог и теоретик ораторского искусства, выходец из Испании. Получив образование в Риме, К. остался в нем на всю жизнь; стал одним из выдающихся адвокатов, открыл собственную школу… … Античный мир. Словарь-справочник.

КВИНТИЛИАН Марк Фабий - (ок. 35 ок. 96) древнеримский теоретик ораторского искусства, педагог. Открыл в Риме собственную риторическую школу для юношей, к рая вскоре стала государственной. К. первый учитель, получавший жалованье из государственной казны. В своей главной… … Педагогический словарь

Квинтилиан Марк Фабий (Marcus Fabius Quintilianus) - (около 35 около 96), римский оратор и теоретик ораторского искусства. Трактат «Об образовании оратора» самый подробный сохранившийся курс античной риторики, с экскурсом в историю древнегреческой и древнеримской литературы …

Квинтилиан Марк - (Quintilianus) Квинтилиан Марк Фабий (Marcus Fabius Quintilianus) (ок. 35 ок. 96) Римский оратор, теоретик ораторского искусства. Родился около 35, Калагуррис, современная Калаорра в Испании. Считается первым учителем профессионалом, основавшим… …

КВИНТИЛИАН (Quintilianus) Марк Фабий - (ок. 35 ок. 96) римский оратор и теоретик ораторского искусства. Трактат Об образовании оратора самый подробный сохранившийся курс античной риторики с экскурсом в историю греческой и римской литературы … Большой Энциклопедический словарь

Марк Фабий Квинтилиан - (ок. 35 ок. 96 гг.) ритор и писатель, учитель наследников императора Домициана Тупые и неспособные к ученью умы вещь столь же противоестественная, как чудовищные телесные уродства; но ведь и встречаются они редко. (…) Подавляющее множество детей… … Сводная энциклопедия афоризмов

КВИНТИЛИАН МАРК ФАБИЙ (42-118), теоретик ораторского искусства, педагог. Древний Рим.
Родился в Испании. Завершил свое образование в Риме, где приобрел славу великого оратора. На его выступления приезжали даже издалека. По философским взглядам близок к Платону. Служил при дворе, был наставником внуков сестры императора Доминициана. Рано потерял жену, двоих детей, возможно, горячая любовь к ним и печаль побудили К. обратиться к проблемам воспитания.
КВИНТИЛИАН полагал, что все дети от природы способны, и все же в воспитании нужно учитывать их индивидуальные особенности. Начинать воспитание предлагал с 3-х лет, считал, что ранние детские впечатления самые яркие и глубокие. В обучении, по КВИНТИЛИАНУ, следует придерживаться 3-х ступеней: подражание, наставление, упражнение. Из двух систем обучения, частно-домашней и общественной, предпочтение отдавал последней. Здесь ребенок воспитывается не в одиночку, а во взаимодействии с товарищами и, опираясь наих поддержку, делается смелым, осознает свои возможности, силы и все больше приближается к главной цели - господству над самим собой. Школьные дружеские связи, считал КВИНТИЛИАН, - самые дорогие и теплые, так как на них нет отпечатка материального интереса.
Высоко ценил настоящую школу, которая должна представлять для ученика в миниатюре саму жизнь и готовить к ней. Главным, по КВИНТИЛИАНУ, является первоначальное обучение. В дошкольном возрасте нужны игры и обязательный контроль за речью ребенка. В школе отдает предпочтение грамматике и стилю (оратор!). Вообще считал грамматику замечательной наукой: чем глубже мы познаем ее, тем больше открываем в ней тонкостей, пригодных для приобретения эрудиции, гибкой мудрости, гибкости ума. При организации чтения нужно обращаться к лучшим авторам, тогда оно станет могучим средством для умственного и нравственного воспитания. Учебная программа КВИНТИЛИАНА заканчивается моралью («наука о добродетели»), геометрией («изощряющая разумение») и музыкой.
В обучении нужно помогать ученику сохранить свое «Я», стать личностью, а не подчиняться слепо правилам подобно копиисту. И пусть учение для ребенка станет забавою, надо поощрять его просьбой, похвалой, соперничеством. КВИНТИЛИАН - противник наказаний для детей, особенно телесных (они только для рабов). Перед учителем стоят нелегкие задачи, и, чтобы справиться с ними, нужно быть широко образованным и высоконравственным человеком, обладать родительской любовью к детям. КВИНТИЛИАН советует строить отношения с детьми на доброй основе, что обернется пользой для всех, даже для учителя, который, увлеченный прилежанием детей, сам будет трудиться с увлечением.
КВИНТИЛИАН является автором первого известного специального педагогического труда, в котором высказал социально-педагогические идеи о дидактике и методике обучения, воспитании ребенка в детском коллективе, связях школы с жизнью, о профессиональных качествах учителя и его взаимоотношениях с воспитанниками. Его взгляды получили широкую известность в XVI-XVII вв., к ним обращались педагоги-гуманисты.

О воспитании оратора

Книга первая
Глава 1
Первоначальное воспитание детей до поступления их в школу

Как только родится сын, отец должен с того же самого времени возложить на него самые лучшие надежды. Это сделает его более заботливым с самого начала. Ведь мы несправедливо жалуемся, будто бы природа весьма немногим людям дала способность к наукам и будто бы большинство, по своему тупоумию, напрасно тратит труд и время. Напротив, мы найдем немалое число людей восприимчивых и способных к учению. Это заключается в природе человека: как от природы дано птицам летать, коням бегать, диким зверям быть свирепыми, так нам достались в особенный удел разум и понятливость; это заставляет думать, что наша душа небесного происхождения. Тупые и не поддающиеся учению умы появляются столько же против законов природы, как и всякие другие уроды и чудовища в физической природе, но таких бывает очень мало. Доказательством этого служит то, что дети подают иногда блестящие надежды, Которые потом, с годами, исчезают; следовательно, не природа виновата, а недостаток воспитания служит тому причиной. Я согласен, что один имеет более ума, чем другой; это доказывает только, что один может сделать больше другого, однако не найдешь никого, кто бы не достиг чего-нибудь прилежанием.
Некоторые думают, что не следует начинать учить детей раньше семилетнего возраста, так как, поих мнению, до этого времени ни способности, ни физические силы детей не позволяют еще заниматься учением... Но основательно рассуждают те, которые думают..., что ни одного времени в жизни человеческой не следует опускать без внимания; хотя этот философ и соглашается оставлять детей на руках кормилицы на три года, однако требует, чтобы и тогдаихнаставляли всему хорошему. Так почему же нельзя бы приучить к наукам в таком возрасте, когда можно приучать к благонравию? И я знаю, что во все это время, о котором здесь говорится, едва ли дети успевают столько, сколько могут успеть в один год после. Но мне кажется, что те, которые в данном случае не согласны со мной, жалели труда не столько учащихся, сколько учащих. Кроме того, чем же лучше заниматься ребенку, как только он начнет говорить? А упражнение, какое бы то ни было, ему необходимо. Зачем же в ожидании семилетнего возраста, пренебрегать выгодой, какова бы она ни была? Правда, в таком раннем возрасте он немногому научится, однако чему-нибудь все больше научится в тот год, когда ему следовало бы учиться и этому немногому. Таким образом, он год от года будет, приобретать познания и достигнет желаемого успеха; и сколько времени выиграется в детстве, столько сбережется для юношества. То же самое следует сказать и о последующих годах: что нужно знать, тому не хорошо поздно учиться. Итак, не станем напрасно терять времени, тем более что для начал всякой науки нужна одна память, которою дети одарены в самой высокой степени.
И я также принимаю во внимание возраст: не хочу, чтобы ребенка принуждали к учению, не требую от него полного прилежания. Советую еще всего более остерегаться, чтобы ребенок не возненавидел учения, которое полюбить еще не имел времени, и чтобы, испытав однажды горечь, не страшился ее и в зрелом возрасте. Учение должно быть для него забавою; надо поощрять его то просьбами, то похвалами, доводить его до того, чтобы он радовался, когда что-нибудь, выучит, и завидовал, когда станут учить другого, если сам вздумает полениться; чтобы соперничал в успехах со своими сверстниками и часто считал себя победителем; для этого не лишни и награды, которые для этого возраста бывают заманчивы.
Я не могу одобрить обыкновения заставлять детей заучивать названия и порядок букв, не показав им прежде начертания или вида их. Это мешает успеху, потому что, зная наизусть буквы, они меньше внимания обращают на вид их, чем на то, что уже у них в памяти; по этой причине учащие должны не всегда показывать им буквы в обыкновенном, но иногда и в обратном и в различном порядке, пока учащиеся не станут различать их по виду, а не по порядку, подобно тому как различают людей и по лицу и по имени. Но в отношении слогов или складов надо поступать иначе.
Я не осуждаю известного способа заохочивать детей к учению, т. е. давать им вместо игрушки буквы, сделанные из слоновой кости, или что-нибудь другое, чем бы ребенок мог заняться с удовольствием.
Когда же дети начнут учиться письму, то не худо бы давать ям дощечки с искусно вырезанными на них буквами, чтобы по черточкам, как по бороздкам, ходил стиль; удерживаемый с обеих сторон, он бы не скользил, как бывает на воску, и дитя путем постоянного подражания научится писать тверже и чище. Тут не нужна и помощь учителя, который водил бы его рукою. Писать скоро и чисто - дело немаловажное, хотя о нем не заботятся иногда достойные люди. Так как среди других занятий письмо составляет особенное упражнение, от которого только и получается истинный и прочный успех, то медленность в этом деле много вредит живости ума, а дурной и неисправный почерк затмевает смысл; от этого происходит новый труд, так как нужно самому пересказать снова то, что понадобится переписать...

Глава II
Лучше ли учить детей дома или следует отдавать в училища?

Представим, что дитя мало-помалу подросло и, выйдя из-под надзора нянек, должно заняться уже настоящим учением. Здесь следует обсудить вопрос: полезнее ли обучать мальчика дома, в семейном кругу, или же лучше посылать его в училище и поручать заботам общественных наставников? Знаю, что самые знаменитые законодатели и выдающиеся писатели высказались за общественное воспитание. Но нельзя, однако, обойти молчанием, что некоторые отвергают этот почти всеобщий обычай. Они основывают свое мнение на двух обстоятельствах: во-первых, на том, что нравственность детей будет в большей безопасности вне толпы товарищей одного возраста, весьма склонного к порокам (о, если бы этот упрек был неоснователен!); во-вторых, на том, что учитель, каков бы он ни был, будет больше времени заниматься одним учеником, чем многими. Первая причина весьма важна, так как, если бы стало известно, что в училищах хотя и приобретаются большие успехи, но зато портится нравственность, я охотно предпочел бы поведение самому высшему красноречию.
Говорят, что в училищах портится нравственность. Это случается иногда, но она портится и в родительском доме, как это подтверждается многими примерами. Природные наклонности и заботливость составляют всю разницу. Если дитя от природы наклонен к дурному, если об исправлении его не будут заботиться в юные годы, то он найдет не менее случаев к порокам и без училищных товарищей. Может попасться в дом порочный учитель: пребывание среди испорченных рабов может повредить столько же, сколько между нескромными товарищами. А если дитя имеет доброе сердце, если родители чужды слепой и непробудной беспечности, то можно найти и вполне достойного учителя (и это первая забота благоразумных людей) и приучать питомца к строгому порядку и, сверх того, приставить к нему умного и усердного надзирателя или верного отпущенника, который бы безотлучно находился при нем и удержал бы от худого поведения даже и тех, сообщество которых казалось бы нам подозрительным.
Говорят также, что учитель, имея у себя одного ученика, займется им гораздо больше времени. Но, во-первых, никто не мешает определить особенного наставника к обучающемуся в школе. Но если бы этого и невозможно было сделать, то все-таки лучше предпочесть, по моему мнению, торжественность общественного и благоустроенного собрания уединенности и безызвестности частных домов. Ведь всякий хороший учитель желает иметь как можно больше слушателей и считает себя достойным более обширного поприща. А человек посредственных способностей, чувствуя свою слабость, не пренебрегает местом и в частном доме, а иногда и должностью дядьки. Но положим, что кто-нибудь или благодаря своей знатности, богатству» или по дружбе нашел для себя ученого и превосходного учителя; да может ли он целый день быть при своем ученике? И внимание учащегося может ли не утомиться от постоянного напряжения, как утомляется глаз, слишком долго устремленный на один предмет? Притом же для некоторых занятий требуется уединение. Например, при заучивании уроков, при письме, при размышлении не нужно присутствия учителя; в таких случаях и учитель, и всякий посторонний человек может служить помехою. Также не всякое чтение и не всегда требует помощи наставника. А без чтения как приобрести сведения о многих писателях? Итак, для назначения занятий на целый день требуется немного времени, и потому преподаваемое одному ученику может относиться и к другим, в каком бы числе они ни были. Есть еще предметы, которые должны предлагаться всем вместе. Я не говорю о задачах для сочинений и декламациях учителей риторики; как известно, это делается для одного таким же порядком, как и для большего количества учеников. Голос учителя не уменьшается, как обед, от числа участвующих, но действует на каждого, как солнце с одинаковым светом и теплотою. Когда учитель грамматической школы рассуждает о языке, разрешает недоумения, объясняет стихотворца или историка, он обучает всему этому, сколько бы ни было слушателей.
Но, возразят мне, при большом числе учеников не достанет времени пересмотреть и исправить упражнения каждого. Я не отрицаю этого неудобства; но в чём оно не встречается? Сравним только с ним и выгоды. Я и сам не советую посылать мальчика в такое училище, где не было бы за ним присмотра. Да и благоразумный учитель не обременит себя излишним количеством учеников; больше всего следует стараться сделать его особенным нам другом, чтобы он при учении руководился не одним долгом, но и расположением к нашему дому. Таким образом, наше дитя не будет забыто в толпе. Притом же всякий сколько-нибудь просвещенный наставник, заметив в ученике прилежание и способность, обратит на него внимание и для собственной своей чести. Впрочем, хотя бы и следовало осуждать многолюдные училища (с чем, однако, я не совсем согласен, если это многолюдство происходит от достоинств наставника), но из этого не следует, чтобы нужно было осуждать все вообще училища. Ведь одно дело - избегать и другое - выбирать.
Сказав кое-что в опровержение тех лиц, которые не одобряют общественных училищ, предложим и наше собственное мнение. Во-первых, будущий оратор, который предназначается для многолюдных собраний и который будет жить как бы пред лицом целого государства, должен с самых юных лет привыкать не страшиться многолюдства и преодолевать ту застенчивость, которая происходит от уединенной и как бы затворнической жизни. Следует постоянно возбуждать и возвышать дух; вместо того он в уединении или слабеет и как бы остается в тени, или, напротив, становится гордым пустой самонадеянностью, потому что тот, кто себя ни с кем не сравнивает, по необходимости слишком много о себе думает. Когда приходится ему потом показать свои знания пред другими людьми, он приходит в замешательство, и все новое затрудняет его, потому что он учился в уединении тому, что следует делать в присутствии многих.
Я не говорю о детских дружественных связях, которые ненарушимо сохраняются до самой старости, как священные обязательства. Они, без сомнения, должны быть таковыми, так как начинаются вместе с учением.
Да ив обыкновенном кругу как научится вести себя тот, кто убегает общежития, свойственного не только людям, но и даже бессловесным животным?
Прибавьте, что дома дитя может учиться только тому, чему учат его одного, а в училище узнает и то, чему учат других. Каждый день он будет слышать, почему одно одобряют, а другое исправляют; будут ли бранить ленивого, будут ли хвалить прилежного, все это обратится ему в пользу. Похвала возбудит в нем соревнование; он постыдится уступить равному, сочтет за честь превзойти старшего. Все это возбудит в нем пламенное усердие к учению; честолюбие хотя и порок, но часто бывает причиною достоинств человека. Я помню, как полезен был для нас обычай, какой наблюдали наши учителя: разделивши учеников на разряды, они назначали очередь говорить, смотря по способностям каждого; прежде всего говорил оказавший больше успехов. Об этом составлялись суждения; каждый старался превзойти других. Быть первым в разряде считалось между нами лучшим отличием. Но это определялось не навсегда; в конце месяца вновь давалось каждому право на состязание. Таким образом, в отличившемся поддерживалось усердие, и в побежденных возникала надежда загладить стыд и получить верх в свою очередь. И это, сколько я могу припомнить, придавало нам больше охоты к учению, чем убеждения учителей, наблюдение педагогов и советы родителей.
Подобно тому как соперничество увеличивает успехи старших, так и в начинающих учиться возникает желание подражать более своим товарищам, чем наставнику, потому что первое для них легче. Ведь было бы слишком смело питать надежду достигнуть той степени красноречия, какую предполагают дети в своем учителе. Поэтому они и хватаются за ближайшее к себе, как виноградные лозы, привязанные к деревьям, сперва вьются около ветвей, а потом поднимаются до вершины. Да и сам учитель, который старается быть более полезным, чем блистать умом, не должен вдруг обременять слабые умы, но обязан соразмерять свои силы с умственными силами учащихся. Как небольшие и с узким горлом сосуды не могут принять много воды зараз, а наполняются постепенно, капля за каплей, так следует судить и о детских умах; что превосходит их понятия, то не пойдет в их ум, еще мало способный к усвоению знаний. Итак, полезно иметь кого-нибудь для того, чтобы сперва ему подражать, а потом его превзойти. Таким образом, можно надеяться постепенно достигнуть и больших успехов.
К этому прибавлю еще, что и сами учителя не могут говорить перед одним учеником с таким жаром и силою, какими бывает проникнутаих речь в многолюдном собрании. Настоящим очагом красноречия служит душа; для нее нужно возбуждение, нужно, чтобы она наполнялась образами и сливалась, так сказать, с теми предметами, о которых говорим. И чем благороднее и возвышеннее душа, тем сильнее должны быть те двигатели, которые служат для ее возбуждения; поэтому похвала возвышает ее, борьба увеличивает ее силы, и она всегда стремится к великому. Мы чувствуем какое-то тайное отвращение к проявлению пред одним слушателем своего красноречия, которое приобретается такими большими трудами; даже стыдно бывает отступать тогда от обыкновенной речи. И в самом деле, представим себе человека, который пред одним учеником стал бы говорить со всеми ораторскими приемами, громким голосом, с особого рода жестами и произношением, одним словом, со всем напряжением душевных и телесных сил: не покажется ли он похожим на безумного? Конечно, не было бы между людьми красноречия, если бы всякий из них говорил один на один.

Глава III

Как распознавать способности детей и как обходиться с ними

Благоразумный наставник прежде всего должен узнать свойства ума и характера поручаемого ему ученика. Особенный признак ума в малолетних есть память; ее действие двойное: скоро понимать и не забывать, что поняли. К этому следует прибавить подражание, которое также указывает на способности ребенка, но надо смотреть, чтобы он обращал этот дар на то, чему его учат, а не на то, чтобы живо представлять собою лица, в которых заметит какие-нибудь недостатки. Я не могу быть хорошего мнения о том ребенке, который старается только смешить таким подражанием. Переимчивое дитя должно быть вместе с тем и добрым, а иначе пусть останется лучше с медленным, чем со злым умом. Но я здесь под именем доброго отнюдь не имею в виду ребенка неразвязного и вялого во всем. Тот, кого я в данном случае представляю себе, без труда должен понимать учение, обращаться иногда и с вопросами, но чаще следовать за учителем, чем предупреждать его. Скороспелые умы, как преждевременные плоды, почти никогда вполне не созревают. Их можно узнать по той легкости, с какой они исполняют незначительные труды; они смелы и на первых же порах обнаруживают то, к чему они способны. Но силыих не обширны: они, например, при чтении легче разбирают слова, произносятих смело и без запинки. Они делают мало, но скоро; тут нет настоящей силы, нет прочного основания; их можно сравнить с брошенными на самой поверхности земли семенами, которые скоро пускают ростки, но зато дают только похожую на хлеб и пожелтевшую еще до жатвы траву с пустыми колосьями. Правда, такое раннее развитие пленяет нас в детях, но успех их на этом и останавливается, и наше прежнее удивление скоро исчезает.
После таких наблюдений над способностями учащихся учитель замечает, как лучше всего обходиться ему с учениками. Один требует понуждения, другой не терпит строгих приказаний; некоторых сдерживает страх, у других же он отнимает бодрость; иной успевает от постоянного прилежания, другой действует порывами. Я желал бы иметь такого ученика, которого бы поощрял я и похвалы, который был бы чувствителен и к славе, и даже плакал бы, когда отстанет от товарищей. Я не опасаюсь лености и нерадения со стороны того, на кого порицание и почет одинаково хорошо действуют.
Детям, каких бы свойств они ни были, следует давать некоторый отдых, не только потому, что нет ничего, что могло бы выдержать непрерывный труд и что даже неодушевленные предметы сохраняют свои силы не иначе, как оставаясь на некоторое время в покое, но и потому, что прилежание зависит от доброй воли, на которую нельзя подействовать принуждением. Таким образом, дети после отдыха охотнее принимаются за учение; ум, которому свойственна свобода, становится бодрее. Я не осуждаю также в детях и любви к играм; это служит проявлением их живости. Напротив, я еще не могу надеяться, что тот задумчивый и всегда угрюмый мальчик, который вял и в играх, наиболее свойственных его возрасту, будет усердно заниматься. Однако при таких роздыхах надо соблюдать меры или середину, чтобы от недостатка их не возникла ненависть к учению, а от излишества - привычка к праздности. Для упражнения детского ума существуют разные забавы: не бесполезно, например, обращаться к ученикам с разными вопросами, на которые бы они старались давать лучшие друг перед другом ответы. Во время игры всего легче распознавать характер детей; нет возраста, в котором бы так скоро перенималось хорошее и худое; тогда-то и нужно заботиться об исправлении всего дурного, так как дети притворяться еще не умеют и легко поддаются убеждениям. Скорее можно переломить, чем исправить старое дерево. Итак, нужно приучать ребенка к тому, чтобы он не делал ничего по прихоти, по злости или небрежно, и всегда помнить, что привычка, приобретенная в детстве, есть великое дело, как говорит Вергилий.
Я не одобряю обычая подвергать детей телесному наказанию, хотя это почти всеми принято и не отвергается и Хризиппом. Такое наказание мне кажется низким и свойственным только рабам и справедливо считается жестоким оскорблением для всякого другого возраста. Затем дурной ребенок, которого не исправляют выговоры, привыкнет к побоям и будет терпеть их с рабским упрямством. Наконец, не было бы и нужды прибегать к этому наказанию, если бы заботливый наставник требовал от ученика строгого отчета в его занятиях. В настоящее время проступки детей, которые происходят от небрежности педагогов, исправляются, по-видимому, не тем, что детей заставляют поступать правильно, а только тем, что наказывают их за то, что они этого не исполнили. Притом же, если вы думаете розгою, как единственным средством, принудить ребенка к учению, то как вы поступите с юношей, которому вы не можете грозить этим наказанием, а между тем должны учить его гораздо большему.

(лат. Marcus Fabius Quintilianus ) (ок. 35 - 100 н.э.) - римский педагог и теоретик ораторского искусства, выходец из Испании. Получив образование в Риме, К. остался в нем на всю жизнь; стал одним из выдающихся адвокатов, открыл собственную школу риторики. Своей педагогической работой снискал расположение императоров, в частности Веспасиана и Домициана, и сделал свою школу риторики государственной. Домициан поручил ему воспитание внуков своей сестры. В числе учеников К. был Плиний Младший. Из трудов К сохранился учебник по риторике - «О воспитании оратора» в 12 кн. Ораторский идеал К. - не оратор - демагог в стиле Алкивиада, не оратор - школьный наставник, подобный Исократу, а оратор - гос. муж в духе Перикла. «Природа, - писал К., - не мешает быть совершенным оратором, низко и постыдно не надеяться достигнуть возможного» (I , 7 ). К. выступал против уравниловки в подходе к ученикам: «Справедливо вменяется в достоинство учителю, когда старается он замечать в своих учениках различие умов и узнать, кто к чему способнее от природы. Существуют и в этой области громадные различия: в умах можно заметить не меньшее разнообразие, чем в телах. Это можно видеть на примерах самих ораторов, которые в способах выражений так различны между собой, что ни один не походит на другого, хотя многие из них подражали тем же любимым образцам. Из этого выводится заключение, что во всяком ученике лучше заботиться о природных дарованиях и направлять умы более всего туда, куда они сами стремятся. Как искусный учитель телесных упражнений всячески испытывает тело и склонности множества своих учеников, определяя каждому особый вид упражнений, так должен поступать и учитель красноречия: он прилежно наблюдает, кто из питомцев имеет больше склонность писать кратко и плавно, резко, важно, приятно, сильно, вежливо или чисто, и так приноравливается к каждому, чтобы в своем роде подвинуть его далее, ибо природа бывает сильнее при нашей помощи; а если повести кого-либо в не свойственную ему сторону, тогда ни в том, к чему меньше способен, он не успеет, да и то, к чему кажется склонен от рождения, ослабит небрежением» (II , 9 ).
Квинтилиан. Двенадцать книг риторических наставлений / Пер. А. Никольского. Спб., 1834; История римской литературы: В 2 т. Т.2. М., 1962. С. 143-156; Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики. М., 1963. С. 435-477; Кузнецова Т.П. Литературная критика Квинтилиана // Очерки по истории римской литературной критики. М., 1963. С. 156-190.

(И.А.Лисовый, К.А.Ревяко. Античный мир в терминах, именах и названиях: Словарь-справочник по истории и культуре Древней Греции и Рима / Науч. ред. А.И. Немировский. - 3-е изд. - Мн: Беларусь, 2001)

КВИНТИЛИАН Марк Фабий

(ок. 35 - ок. 100)
Римский оратор из Испании, назначенный императором Веспасианом первым профессором риторики, то есть получивший государственное содержание. Среди учеников Квинтилиана были Тацит и Плиний Младший , им также восхищался Ювенал . Речи Квинтилиана утеряны, однако его важнейшее сочинение - "Наставления оратору" в десяти книгах - дошло до нас полностью. В этом сочинении Квинтилиан, следуя высказыванию Катона , согласно которому оратор должен быть "хорошим человеком, владеющим искусством слова", определяет все необходимое для образования ритора, включая этические, литературные и собственно риторические дисциплины. Многое из того, что рекомендует Квинтилиан, может показаться современному читателю сухим и неинтересным, однако труд Квинтилиана позволяет нам понять, чтО в его времена считалось хорошим прозаическим стилем, а кроме того, десятая книга этого труда содержит ценнейший сравнительный анализ греческой и латинской литературы.
С "Наставлениями оратору" познакомились большинство ученых Возрождения, после того как в 1416 была обнаружена полная рукопись этого сочинения.

(Современный словарь-справочник: Античный мир. Cост. М.И.Умнов. М.: Олимп, АСТ, 2000)

Коллекция смешных статусов и афоризмов про работу.

Я пришел на работу работать. А не отвечать на глупые вопросы – почему я пьяный здесь сплю...

В рабочий день ничто так не украшает циферблат, как число 18.

Делая карьеру, была беспощадной – шла по головам (иногда по головкам).

Написала свое резюме... Распечатала... Перечитала... Расплакалась... Жалко такого человека на работу отдавать

Лень - естественное состояние человека. Те, кто не может поддерживать это состояние-работает.

Сижу вот, работаю. Странно - вот почему 5-ти копеечная монета в правую ноздрю влезает, а в левую нет?

Любимая фраза начальства: "НЕЗАМЕНИМЫХ ЛЮДЕЙ НЕТ!" Но как только подходит твоя очередь идти в отпуск, всё пипец – ты единственный!

ICQ - это цветок на могиле рабочего времени!

Как тяжело работать, когда нету шефа... Даже курить не хожу... Боюсь, что домой уйду!

Как странно… Иногда, для того, чтобы тебя начали ценить, достаточно просто уйти…

Вот бывает с утра однажды создашь вид бурной деятельности, а потом увлекаешься и весь день работаешь...

Не могу стоять, пока другие работают…. пойду полежу…

Обычно, когда меня на работе вконец достают звонками, я говорю: «Зае*али» - и беру трубку. Сегодня перепутала очередность…

Обожаю ходить на работу! И с работы! Но вот эти 8 часов между ходьбой - просто бесят!

Раньше Интернет от работы отвлекал, теперь работа от интернета отвлекает...

Мы тут пять минут работали-работали, работали-работали. Потом быстренько часик отдохнули.
Потом, снова пять минут работали-работали...

Занятие ерундой на рабочем месте развивает боковое зрение, слух и бдительность в целом

Не работаешь – жить не на что. Работаешь – жить некогда!

Начальник совсем озверел, хотел чтобы мы работали за троих.(Хорошо что нас было пятеро!)

Я учусь и работаю. Совмещаю неприятное с бесполезным.

Оставь меня, работа. Я в печали…

Поеду пораньше на работу - застану ее врасплох!

Если ты понятия не имеешь, какой хренью занимаешься, назови это аналитической работой.

Если ты это читаешь, значит тебе нефиг делать

Самый первый навык, который приходится осваивать новичку в офисе – спать с открытыми глазами.

Сегодня я понял, что работаю мушкетером - один за всех!

Больше всего мы устаем от не сделанной работы.

Выберите себе работу по душе, и Вам не придётся работать ни одного дня в своей жизни

На работе только и разговоров, что про секс! Если и дальше будут ТОЛЬКО разговоры - уволюсь на фиг!

Отдалась работе. Не по любви... За деньги...

Всё-таки работа дала мне многое. Раньше у меня не было ничего, а сейчас - ничего и дёргающийся глаз.

Только сядешь поработать - обязательно кто-нибудь разбудит…

От трудоголика до алкоголика - пять дней.

Рабочий день без «пары ласковых» в адрес руководства считается неполноценным.

Опытный начальник по звуку клавиатуры может определить, во что играет подчиненный.

Есть такая профессия - на работе сидеть...

С работы я ухожу постепенно… начиная с обеда.

Это по нашему - не приходя в сознание, приходить на работу.

Какой же это облом - проспать, но все равно не выспаться

ХОЧУ РАБОТУ!!! БЕЗ ПОНЕДЕЛЬНИКА!!! БЕЗ НАЧАЛЬНИКА!!! БЕЗ БУДИЛЬНИКА!!!

Работа не волк, но сука та еще!!!

Если бы хождение по улицам в одеялах было бы традиционным, встать утром и пойти на работу было бы намного легче.

И чем сомнительней контора, тем генеральнее директор

Сидишь на работе в Одноклассниках, вдруг слышишь сзади шаги шефа и начинаешь резко переключать вкладки: твиттер, фейсбук, котята, цветочки, знакомства, купальники... ДА ГДЕ ЖЕ РАБОТА?!

В жизни так не хотел работать, как не хочу сейчас!..

ХОЧУ ТАКУЮ РАБОТУ КАК У ДЕДА МОРОЗА.....СУТКИ ЧЕРЕЗ 364

Домой хочу! Вот, по сути, все, чем я занимаюсь на работе

Последняя стадия офигевания на работе от безделья: - Так-с....Спам.....почитаем.....

Тупой физической работе я предпочитаю интеллектуальное рacп#здяйcтво.

У нас в отделе все сотрудники перспективные. Просто у некоторых перспективы не радужные...

А наш начальник человек слова. И это слово - жлоб

Труд так увлекателен… Я могу буквально часами сидеть и смотреть как кто - то работает!

Труд облагораживает человека, и обогащает работодателя

Я очень люблю свою работу, но не в таких количествах. Вообще сложно что-то любить почти круглосуточно.

Улыбайтесь: вас снимают!... с должности

Самая тяжёлая работа у носков. Они реально целый день на ногах.