Первоначально товар предстал перед нами как нечто двойственное: как потребительная стоимость и меновая стоимость. Впоследствии обнаружилось, что и труд, поскольку он выражен в стоимости, уже не имеет тех признаков, которые принадлежат ему как созидателю потребительных стоимостей. Эта двойственная природа содержащегося в товаре труда впервые критически доказана мною 12) . Так как этот пункт является отправным пунктом, от которого зависит понимание политической, то его следует осветить здесь более обстоятельно.

Возьмём два товара, например один сюртук и 10 аршин холста. Пусть стоимость первого вдвое больше стоимости последних, так что если 10 аршин холста = w, то сюртук = 2 w.

Сюртук есть потребительная стоимость, удовлетворяющая определённую потребность. Для того чтобы создать его, был необходим определённый род производительной деятельности. Последний определяется своей целью, характером операций, предметом, средствами и результатом. Труд, полезность которого выражается таким образом в потребительной стоимости его продукта, или в том, что продукт его является потребительной стоимостью, мы просто назовём полезным трудом. С этой точки зрения труд всегда рассматривается в связи с его полезным эффектом.

Как сюртук и холст -- качественно различные потребительные стоимости, точно так же качественно различны между собой и обусловливающие их бытие работы: портняжничество и ткачество. Если бы эти вещи не были качественно различными потребительными стоимостями и, следовательно, продуктами качественно различных видов полезного труда, то они вообще не могли бы противостоять друг другу как товары. Сюртук не обменивают на сюртук, данную потребительную стоимость на ту же самую потребительную стоимость.

В совокупности разнородных потребительных стоимостей, или товарных тел, проявляется совокупность полезных работ, столь же многообразных, разделяющихся на столько же различных родов, видов, семейств, подвидов и разновидностей, одним словом -- проявляется общественное разделение труда. Оно составляет условие существования товарного производства, хотя товарное производство, наоборот, не является условием существования общественного разделения труда. В древнеиндийской общине труд общественно разделён, но продукты его не становятся товарами. Или возьмём более близкий пример: на каждой фабрике труд систематически разделён, но это разделение осуществляется не таким способом, что рабочие обмениваются продуктами своего индивидуального труда. Только продукты самостоятельных, друг от друга не зависимых частных работ противостоят один другому как товары.

Итак, в потребительной стоимости каждого товара содержится определённая целесообразная производительная деятельность, или полезный труд. Потребительные стоимости не могут противостоять друг другу как товары, если в них не содержатся качественно различные виды полезного труда. В обществе, продукты которого, как общее правило, принимают форму товаров, т. е. в обществе товаропроизводителей, это качественное различие видов полезного труда, которые здесь выполняются независимо друг от друга, как частное дело самостоятельных производителей, развивается в многочленную систему, в общественное разделение труда.

Для сюртука, впрочем, безразлично, кто его носит, сам ли портной или заказчик портного. В обоих случаях он функционирует как потребительная стоимость. Столь же мало меняет отношение между сюртуком и производящим его трудом тот факт, что портняжный труд становится особой профессией, самостоятельным звеном общественного разделения труда. Там, где это вынуждалось потребностью в одежде, человек портняжил целые тысячелетия, прежде чем из человека сделался портной. Но сюртук, холст и вообще всякий элемент вещественного богатства, который мы не находим в природе в готовом виде, всегда должен создаваться при посредстве специальной, целесообразной производительной деятельности, приспособляющей различные вещества природы к определённым человеческим потребностям. Следовательно, труд как созидатель потребительных стоимостей, как полезный труд, есть не зависимое от всяких общественных форм условие существования людей, вечная естественная необходимость: без него не был бы возможен обмен веществ между человеком и природой, т. е. не была бы возможна сама человеческая жизнь.

Потребительные стоимости: сюртук, холст и т. д., одним словом товарные тела, представляют собой соединение двух элементов -- вещества природы и труда. За вычетом суммы всех различных полезных видов труда, заключающихся в сюртуке, холсте и т. д., всегда остаётся известный материальный субстрат, который существует от природы, без всякого содействия человека. Человек в процессе производства может действовать лишь так, как действует сама природа, т. е. может изменять лишь формы веществ. Более того. В самом этом труде формирования он постоянно опирается на содействие сил природы. Следовательно, труд не единственный источник производимых им потребительных стоимостей, вещественного богатства. Труд есть отец богатства, как говорит Уильям Петти, земля -- его мать.

Перейдём теперь от товара как предмета потребления к товарной стоимости.

Согласно нашему предположению, сюртук имеет вдвое бомльшую стоимость, чем холст. Но это только количественная разница, которая нас пока не интересует. Мы напомним поэтому, что если стоимость одного сюртука равна двойной стоимости 10 аршин холста, то 20 аршин холста имеют ту же самую величину стоимости, что один сюртук. Как стоимости, сюртук и холст суть вещи, имеющие одну и ту же субстанцию, суть объективные выражения однородного труда. Но портняжничество и ткачество -- качественно различные виды труда. Бывают, однако, такие общественные условия, при которых один и тот же человек попеременно шьёт и ткёт и где, следовательно, оба эти различные виды труда являются лишь модификациями труда одного и того же индивидуума, а не прочно обособившимися функциями различных индивидуумов, -- совершенно так же, как сюртук, который портной шьёт сегодня, и брюки, которые он делает завтра, представляют собой лишь вариации одного и того же индивидуального труда. Далее, ежедневный опыт показывает, что в капиталистическом обществе, в зависимости от изменяющегося направления спроса на труд, известная доля общественного труда предлагается попеременно, то в форме портняжества, то в форме ткачества. Это изменение формы труда не совершается, конечно, без известного трения, но оно должно совершаться. Если отвлечься от определённого характера производительной деятельности и, следовательно, от полезного характера труда, то в нём остаётся лишь одно, -- что он есть расходование человеческой рабочей силы. Как портняжество, так и ткачество, несмотря на качественное различие этих видов производительной деятельности, представляют собой производительное расходование человеческого мозга, мускулов, нервов рук и т. д. и в этом смысле -- один и тот же человеческий труд. Это лишь две различные формы расходования человеческой рабочей силы. Конечно, сама человеческая рабочая сила должна быть более или менее развита, чтобы затрачиваться в той или другой форме. Но в стоимости товара представлен просто человеческий труд, затрата человеческого труда вообще. Подобно тому как в буржуазном обществе генерал или банкир играют большую роль, а просто человек -- очень жалкую, точно так же обстоит здесь дело и с человеческим трудом. Он есть расходование простой рабочей силы, которой в среднем обладает телесный организм каждого обыкновенного человека, не отличающегося особым развитием. Простой средний труд, хотя и носит различный характер в различных странах и в различные культурные эпохи, тем не менее, для каждого определённого общества есть нечто данное. Сравнительно сложный труд означает только возведённый в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что такое сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и, следовательно, сама представляет лишь определённое количество простого труда. Различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду как к единице их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленным обычаем. Ради простоты в дальнейшем изложении мы будем рассматривать всякий вид рабочей силы непосредственно как простую рабочую силу, -- это избавит нас от необходимости сведения в каждом частном случае сложного труда к простому.

Стало быть, как в стоимостях сюртука и холста исчезают различия их потребительных стоимостей, так и в труде, представленном в этих стоимостях, исчезают различия его полезных форм -- портняжества и ткачества. Если потребительные стоимости сюртук и холст представляют собой лишь соединения целесообразной производительной деятельности с сукном и пряжей, то в качестве стоимостей сюртук и холст суть не более, как однородные сгустки труда; равным образом и в затратах труда, содержащихся в этих стоимостях, имеет значение непроизводительное их отношение к сукну и пряже, а лишь расходование человеческой рабочей силы. Элементами, созидающими потребительные стоимости сюртук и холст, портняжество и ткачество являются именно в силу своих качественно различных особенностей; субстанцией стоимости сюртука и холста они оказываются лишь постольку, поскольку происходит отвлечение от их особых качеств, поскольку они обладают одним и тем же качеством, качеством человеческого труда.

Но сюртук и холст -- не только стоимости вообще, но и стоимости определённой величины: по нашему предположению, сюртук имеет вдвое бомльшую стоимость, чем 10 аршин холста. Откуда эта разница в величине их стоимости? Причина состоит в том, что холст содержит в себе лишь половину того труда, который заключается в сюртуке, так что для производства последнего надо затрачивать рабочую силу в течение вдвое более продолжительного времени, чем для производства первого.

Поэтому, если по отношению к потребительной стоимости товара имеет значение лишь качество содержащегося в нём труда, то по отношению к величине стоимости имеет значение лишь количество труда, уже сведённого к человеческому труду без всякого дальнейшего качества. В первом случае дело идёт о том, камк совершается труд и чтом он производит, во втором случае -- о том, сколько труда затрачивается и сколько времени он продолжается. Так как величина стоимости товара выражает лишь количество заключающегося в нём труда, то взятые в известной пропорции товары всегда должны быть равновеликими стоимостями.

Если производительная сила всех полезных видов труда, необходимых для производства одного сюртука, остаётся неизменной, то величина стоимости сюртуков растёт пропорционально их количеству. Если один сюртук представляет x рабочих дней, то 2 сюртука представляют 2 x рабочих дней и т. д. Но допустим, что труд, необходимый для производства одного сюртука, возрастает вдвое или падает наполовину. В первом случае один сюртук стоит столько, сколько раньше стоили два сюртука, во втором случае два сюртука стоят столько, сколько раньше стоил один, хотя в обоих случаях услуги, оказываемые сюртуком, остаются неизменными, равно как остаётся неизменным и качество содержащегося в нём полезного труда. Но количество труда, затраченного на его производство, изменилось.

Большее количество потребительной стоимости составляет само по себе большее вещественное богатство: два сюртука больше, чем один. Двумя сюртуками можно одеть двух человек, одним -- только одного и т. д. Тем не менее, возрастающей массе вещественного богатства может соответствовать одновременное понижение величины его стоимости. Это противоположное движение возникает из двойственного характера труда. Производительная сила, конечно, всегда есть производительная сила полезного, конкретного труда и фактически определяет собой только степень эффективности целесообразной производительной деятельности в течение данного промежутка времени. Следовательно, полезный труд оказывается то более богатым, то более скудным источником продуктов прямо пропорционально повышению или падению его производительной силы. Напротив, изменение производительной силы само по себе нисколько не затрагивает труда, представленного в стоимости товара. Так как производительная сила принадлежит конкретной полезной форме труда, то она, конечно, не может затрагивать труда, поскольку происходит отвлечение от его конкретной полезной формы. Следовательно, один и тот же труд в равные промежутки времени создаёт равные по величине стоимости, как бы ни изменялась его производительная сила. Но он доставляет при этих условиях в равные промежутки времени различные количества потребительных стоимостей: больше, когда производительная сила растёт, меньше, когда она падает. То самое изменение производительной силы, которое увеличивает плодотворность труда, а потому и массу доставляемых им потребительных стоимостей, уменьшает, следовательно, величину стоимости этой возросшей массы, раз оно сокращает количество рабочего времени, необходимого для её производства. И наоборот. Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле, -- и в этом своём качестве одинакового, или абстрактно человеческого, труд образует стоимость товаров. Всякий труд есть, с другой стороны, расходование человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своём качестве конкретного полезного труда он создаёт потребительные стоимости.

«Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».

В современных условиях, когда российская экономическая теория находится, по всеобщему признанию, в поисках своей самоидентификации, думается, вполне уместно затронуть ее марксистское направление с точки зрения его научности и адекватности экономической реальности. Если к данному направлению подходить с критериями действительной, а не пропагандистской научно-практической значимости, вряд ли можно согласиться, что оно «и в XXI столетии остается одним из основных течений современной экономической мысли» .

В этой связи я ставлю своей целью показать несостоятельность главной, фундаментальной теории политической экономии К. Маркса – теории трудовой стоимости, лежащей в основе всего его экономического учения, изложенного в инфернальном «Капитале» .

Причина несостоятельности данной теории, на мой взгляд, состоит в том, что К. Маркс подошел к формированию своей политической экономии уже с революционным мировоззрением [См.: 8. Т. 4. – С. 419 – 459; Т. 21. – С. 183 – 184]. Именно оно, в силу его классово-пролетарской односторонности, не может служить основой объективности и научности каких бы то ни было теоретических построений, направленных против всех других «эксплуататорских» классов.

«Существует особого рода оптимизм, выражающий собою односторонность научного взгляда XIX века на народ; он состоит в том, что в так называемом четвертом, т. е. низшем сословии предполагаются только хорошие качества или, по крайней мере, задатки. Испорченность же относится исключительно к высшим классам…». Но «кто вникнет глубже, найдет», что «различные ступени общественной лестницы сделаны из одного и того же материала, только формы их различны… Раб не имеет возможности порабощать, иначе он, при данных средних его свойствах, делал бы это» . «Признание в праве собственности» всех классов и его утверждение на основе «конституционных отношений, а не революционное уничтожение «эксплуататорских» классов пролетариями, которые после своей победы «станут поступать так же, или еще хуже, чем рожденные в господствующих классах» является «основанием богатства, независимости и могущества народов» ,

К. Маркс о такой пролетарско-классовой метаморфозе не думал. Поэтому и разработал теорию трудовой стоимости – основу своего экономического учения и революции. Поскольку доказывать очевидное, да еще в краткой форме, – дело неблагодарное, сделаем это, исходя из положений «Капитала» самого Маркса, который поможет нам избежать субъективизма и личной пристрастности.

Теория трудовой стоимости Маркса базируется на одностороннем, следовательно, необъективном и ложном, «выяснении отношения между капиталом и трудом»: только «труд» наемных рабочих (и ничей более!) «является источником всякого богатства и всякой стоимости», в том числе прибавочной стоимости; «как же это возможно совместить с тем, что наемный рабочий получает не все произведенное его трудом количество стоимости, а должен часть ее отдавать капиталисту? Тщетно пытались и буржуазные экономисты и социалисты дать научно обоснованный ответ на этот вопрос, пока наконец не выступил Маркc со своим решением» . К рассмотрению замысловатого ответа на незамысловатый вопрос мы и переходим.

Убедительным ответом, как считал Маркс, является разработанная им теория трудовой стоимости, которая не совсем проста, но ее «научно обоснованный» смысл должен быть понятен рабочему классу. Маркс подвел, как мог, под необходимость «экспроприации экспроприаторов» теоретическую базу «открытием» двойственной природы (сущности, характера) труда, заключенного во всем «скоплении товаров» - богатстве общества. Не без чувства гордости он писал: «двойственная природа содержащегося в товаре труда впервые критически доказана» им ; «ум человеческий тщетно пытался постигнуть ее течение более чем 2000 лет» . Именно «этот пункт является отправным пунктом, от которого зависит понимание политической экономии» - его пролетарско-революционной политэкономии, в которой, якобы, очень заинтересован рабочий класс.

В толковании механизма функционирования двойственной сущности труда наемных рабочих вместе с «исследованием прибавочной стоимости», являющемся, по Марксу, «самым лучшим» в его «Капитале», и заключается смысл теории трудовой стоимости.

Насколько это сделано убедительно, мы посмотрим чуть ниже, а здесь заметим, что Марксу отнюдь не принадлежит первенство в области открытия двойственного характера труда как одного из факторов производства и создания стоимости. На двойственную природу труда (далее - д. п. т.) рабов и наемных работников обращали внимание еще мыслители Древнего мира и Средневековья. В частности, Аристотель, подытоживший то, что было сказано его предшественниками Ксенофонтом и Платоном (ничто не ново под Луной!) по вопросам натурального и менового хозяйства, обращал внимание на двоякий характер товара («сандалия может служить для обувания ноги, но она может служить и для обмена»), а также на количественную и качественную стороны труда, от которых, наряду с другими причинами, условиями и факторами, зависит цена товара. Аристотель даже «улавливает переход от формы Т – Т к форме Т – Д –Т, а от последней к Д – Т - Д′» .

То же самое мы можем сказать об идеях У. Петти, А. Смита, Д. Рикардо и других исследователей, которые позднее объясняли количественную и качественную стороны труда, т. е. его двойственную сущность. Изучая общественное воспроизводство, они анализировали как полезные формы или виды труда (по Марксовой терминологии – «конкретный труд»), так и труд со стороны затрат физических и умственных усилий человека, лишенных качественных различий (по Марксу – «абстрактный труд»). Д. Рикардо прямо говорил: «Не следует ду­мать, что я не обращаю внимания на различные качества труда и на затруднение сравнивать между собою час или день труда в известной отрасли промышленности с трудом той же продолжительности в другой отрасли» . При этом он имел в виду соизмерение затрат всех ресурсов, а не только наемного труда, при обмене, продаже-купле товаров разных отраслей экономики.

Следовательно, «великое открытие» Маркса свелось только к добавке к категориям «количество» и «качество» труда, хорошо известным более 2000 лет назад, а, строго говоря, еще за 30 - 40 тыс. лет до того, участникам дописьмен- ной эпохи и времени первого крупного общественного разделения труда, терминов «абстрактный» и «конкретный» труд. Но зачем Марксу потребовалась пертурбация с издревле общеизвестными и понятными сторонами труда? Затем, чтобы показать коренное отличие эксплуатируемого труда рабочих при капитализме от свободного, «непосредственно общественного», а не на капиталистов, труда в Марксовом коммунизме, во имя которого пролетариям всех стран нужно совершить социалистическую революцию.

То есть Маркс не просто дополнил понятия «количества» и «качества» труда своими, а еще и наделил их своеобразными функциями. Какими? Прибегнем к первоисточнику, в соответствии с которым, рабочие, сами того не ведая, работают на капиталистов по… взаимно исключающим друг друга Марксовым вариантам производственного процесса.

Первый вариант: «Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологи­ческом смысле, - и в этом своем качестве одинакового, или абстрактно человеческого, труд образует стоимость това­ров. Всякий труд есть, с другой стороны, расходование челове­ческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своем качестве конкретного полезного труда он создает потре­бительные стоимости».

Напрасно мы будем искать в «Капитале» ответы на возни­кающие здесь вопросы: 1) а посильно ли лишь од­ному абстрактному труду наемных рабочих, отбрасывая за ненадобностью, участие в производстве каких бы то ни было природных условий, капитала, детерминант потребительского спроса и роль государства, образовывать стоимость, которая с многовековой и проверенной опытом точки зрения является результатом сов­местного действия различных составляющих производства и товарного обращения? 2) Неужели некие наименование, вид или, попросту го­воря, форма труда («конкретный труд»), отвлеченная от физиологического расходова­ния рабочей силы (по Марксовому определению конкретного труда), могут создавать потребительную стоимость, под кото­рой Маркс в одних местах разумеет сам товар, а в других, - когда как выгодно размышлять ради пролетариата, – лишь его по­лезность?

От этих вопросов автор «Капитала» искусно уходит, так как ответы на них подрывают научность всей его конструкции д. п. т. Но все-таки попытавшись уяснить содержание первого ва­рианта концепции д. п. т. и поверить в него, мы нежданно-негаданно встречаемся с другим его содержанием во втором варианте.

Оказывается, абстрактный труд создает вовсе не стоимость, которая выражается Марксом формулой: с + v + m (где с – постоянный капитал, v - переменный капитал, m - прибавочная стоимость), а новую стоимость: v + m; конкретный труд в это же самое время занимается переносом на создаваемый продукт старой стоимости - стоимости потребленных средств производства с: «в своем абстрактном общем свойстве, как затрата человеческой рабочей силы, труд прядильщика присоединяет к стоимости хлопка и веретен новую стоимость, а в своем конкретном, особенном, полезном свойстве, как процесс прядения, он переносит на продукт стоимость этих средств производства и таким образом сох­раняет их стоимость в продукте. Отсюда двойственность ре­зультата труда, совершаемого в одно и то же время» .

Вот мы и подошли к окончанию концепции д. п. т., то есть смысла раздираемой на две, абсурдные в их совокупности, части теории трудовой стоимости, а потому – бессмысленного (см. схему).

Марксистский смысл концепции двойственного характера живого труда

Как видно, в результате Марксовых манипуляций раздвоенный по своей природе труд становится еще более несчастным – четвертованным: каждая из его сторон вынуждена тянуть лямку с двумя функциями только ради создания прибавочной стоимости для капиталистов – «краеугольного камня» марксизма и его социалистической революции.

Далее в «Капитале» - бесконечная детализация действий д. п. т., чтобы читатели-пролетарии поверили в абсолютную непогрешимость его положений и их разум возмущенно закипел от происходящего в голове Маркса, и как будто в реальной действительности. «Предположение (о том, что только трудом наемных рабочих создается, переносится, образуется, и т. д. – В. П.) сначала выдается за истину, а потом превращается в “научное открытие”, составляющее эпоху в истории развития человечества… Но кто примет фикцию за истину и уверует в ее непреложность, отказавшись от права критики ради авторитета Маркса, тому не трудно уже принять и дальнейшие рассуждения, вытекающие из первой посылки» . Для убеждения в плохо скрываемой лжи Маркс пускает в ход мистические тайны, загадочные аллегории, басни и легенды, даже не присущий его материализму идеалистический рассказ о пчеле и архитекторе и пр. Таков «в высшей степени ученый труд, претендующий на строжайшую научность».

Марксовы хитросплетения о «переносах» и «созданиях» валовой, вновь созданной и прибавочной стоимости разными видами (формами) наемного труда элементарно опровергаются повседневными фактами и здравым смыслом всех времен и народов, особенно в XХI веке. Они показывают: в реальной жизни так называемые «создание» стоимости и «перенос» стоимости израсходованного вещественного капитала совершаются не наименованиями труда, а предпринимателем (бухгалтером), который, сообразуясь с мнением потребителя, предлагает ему такую цену за товар своего предприятия, кото­рая прежде всего возмещала бы ему издержки производства и приносила прибыль, - иначе он не будет заинтересован в организации произ­водства.

И когда Маркс был жив, и после его смерти Ф. Энгельс активно пытался защищать «блуждающие функции сущностей» абстрактного и конкретного труда политэкономии своего кумира: «У Маркса вообще пришлось бы поискать готовых и раз навсегда пригодных определений» . Но можно ли рассуждать о науке там, где сущность категорий ни к чему не обязывает? Разумеется, нет, и в этом случае надо говорить только словесной эквилибристике. Поэтому высказывание Энгельса а) больше подходит на роль эпитафии к Марксовой теории трудовой стоимости с ее д. п. т., нежели к их защите, и б) красноречиво указывает на «ахиллесову пяту» «Капитала».

Маркс в своих пропитанных духом революционизма «научных изысканиях» упорно стоял на своем или шел в науке не вперед, а пятился назад, поэтому его политэкономию, базирующуюся на описанной теории трудовой стоимости с ее д. п. т., я называю единственно неверной, поскольку до него никогда и нигде не было таких теоретиков и экономических учений. По существу его воззрений, Маркс мыслил доисторическими понятиями объединенных в коммунистические племена первобытных охотников, рыболовов и собирателей кореньев, добывавших средства к своему существованию голыми руками, выражаясь по-марксистски, единственно живым трудом, стоимость которого в случайных бартерных обменах товаров на границах общин им же и определялась.

Были ли у Маркса критики? Конечно. Но он отвергал любые идейно-теоретические компромиссы и конструктивный диалог с оппонентами, указывавшими на ошибки или «сбои» в логике его прижизненной главной и первой книге «Капитала». Например, он отвечал по поводу трех основных факторов производства, что это кажущиеся, «мнимые источники богатства», а с позиций образования стоимости элементы «триединства» относятся друг к другу примерно так же, как нотариальные пошлины, свекла и музыка» .

Взяв на вооружение слова А. Данте: «Segui il tuo corso, e lascia dir le genti!» - «следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угодно!», можно предложить ввести Маркса в историю и мировым лидером по ярлыкодательству инакомыслящим ученым-политэкономам. У него Ф. Бастиа - «экономист-карлик», Г. Кэри - «ложно ученый», Дж.Ст. Милль - «ограниченный» мыслитель, В. Рошер - «невежественный» человек, Ж.-Б. Сэй - «пошлый» экономист, А. К. Шторх - «наивный» деятель, Дж. Мак-Куллох - «бесстыдный пройдоха» и т. д. и т. п. Венчает связку оскорблений «осёл» С. Бейли.

Сегодня истина восторжествовала и непременным атрибутом всех учебников экономической теории является теория факторов и их производительности. Это дает основание сказать, что российская экономическая наука, после господства в ней в ХХ ст. марксистско-ленинских фантасмагорий, возвращается от утопии к науке…

И в заключение скажем, что прав был М. Туган-Барановский, который даже разделяя некоторые идеи Маркса, по поводу его ущербно-однобокой теории трудовой стоимости сказал, что она «вместе со всеми своими выводами, в целом несостоятельна и больше повредила, чем со­действовала развитию научной мысли» . Поэтому утверждать же, что «марксистская экономическая теория является единственным направлением экономической науки», которое «выступает в качестве методологической базы тенденции к интеграции различных школ экономической мысли в единую экономическую науку» очень и даже очень странно. Уважаемым «синтезаторам» марксистских фундаментальных положений с чуждыми ему по духу и букве должно быть известно, что Маркс всегда был противником смешения его теории с любыми другими, категорически отвергал «беспомощный, бездумный и бессовестный эклектизм» . Чтобы не превратить «Капитал» в «Экономическую комедию».

Литература

1. Афанасьев В. С. Великое открытие Карла Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. - М.: Мысль, 1980. – 267 с.

2. Афанасьев В. С. Первые системы политической экономии (метод экономической двойственности): учебное пособие. – М.: ИНФРА-М, 2009.

3. Бутовский А. И. Опыт о народном богатстве или о началах политической экономии. В трех томах. Том второй. – СПб., 1847.

4. Дюринг Е. Курс национальной и социальной экономии со включением наставления к изучению и критике теории народного хозяйства и социализма. –СПб., 1893.

5. Кейнс Дж. М. Избранные произведения. – М.: Экономика, 1993.

6. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Издание пятое. – М.: Политиздат, 1967 – 1975.

7. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1956.

8. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе. – М.: Изд-во полит. лит-ры, 1955 – 1981.

9. Меринг Ф. Карл Маркс. История его жизни. Главы «Парижское изгнание», «Брюссельское изгнание», «Лондонское изгнание». – М.: Гос. изд. полит. лит-ры, 1957.

10. Рикардо Д. Сочинения. - СПб., 1882.

11. Розенберг Д. И. История политической экономии. – М.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1940.

12. Слонимский Л. З. Экономическое учение Карла Маркса. – СПб., 1898.

13. Туган-Барановский М. И. Очерки из истории политичес­кой экономии. Очерк VIII. Маркс//Мир божий. 1902. Октябрь.

14. Инфернальность (лат. infernalis) – безвыходное положение. Происходит от слова инферно, означающее ад. Название самой терминологии "Inferno", заимствовано из бессмертного европейского литературного памятника – «Божественной комедии» Данте Алигьери. Это произведение писалось в мрачные времена в тяжелых условиях, но было и остается комедией или даже фарсом. «Земную жизнь пройдя до половины», очутился в «сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины». - http://otvet.mail.ru/question/8941391.

15. http://ru.wiktionary.org/Ахиллесова_пята.

К. Маркс дополнил трудовую теорию ценности А. Смита и Д. Рикардо своим учением о двойственном характере труда.

В теории ценности К. Маркса исходным пунктом анализа является товар, который определяется им как продукт труда, предназначенный для обмена (таким образом, понятие товара у К. Маркса является более узким, чем понятие [экономического] блага у маржиналистов, в частности, у К. Менгера и У.С. Джевонса). Необходимым условием для системы товарного производства, т.е. системы, основанной на обмене продуктов труда, является сочетание общественного разделения труда и частной собственности на средства производства. Эти два фактора, в конечном счете, обуславливают двойственный характер труда и двойственную природу товара, как это видно из схемы. При этом едва ли не основная предпосылка теории ценности К. Маркса состоит в несоизмеримости потребительных ценностей различных товаров (т.е. свойств товаров, удовлетворяющих те или иные потребности людей). Потребительная ценность - это только необходимое условие для того, чтобы данный продукт труда мог быть обменен на другой продукт труда, но она не отражает его ценности. Последняя определяется затратами абстрактного труда, т.е. расходованием « . человеческой рабочей силы в физиологическом смысле.», вне зависимости от конкретного вида труда (т.е. труда маляра, скульптора или музыканта). Таким образом, абстрактный труд нужно отличать от конкретного труда. К. Маркс считал, что ценность - это «воплощенный в товаре абстрактный труд», «сгусток лишенного различий человеческого труда». Однако общественная природа абстрактного труда проявляется только лишь косвенно - через товарообмен. При отсутствии товарного производства отсутствует абстрактный труд (и, следовательно, двойственный характер труда), и продукты труда не имеют ценности, поскольку не производятся с целью обмена. Таким образом, К. Маркс полагал, что ценность (товара) - категория, присущая исключительно товарному производству. Определяется она, как уже было сказано, общественно-обусловленными затратами абстрактного труда, а измеряется в ценности другого товара, на который обменивается данный товар, или (при «капиталистическом товарном производстве») - в денежной цене данного же товара. Следует учесть, что денежная цена товара вовсе не обязательно должна быть равна его ценности. Цена - это только «превращенная форма» («форма проявления») ценности; ценность - это всего лишь «центр тяготения» цены, т.е. величина, к которой цена товара «стремится».

При этом тот факт, что труд может быть разным по интенсивности и качеству, с точки зрения К. Маркса, не опровергает его концепцию: ведь все виды «сложного» труда - согласно принципу редукции труда - можно свести с определенным коэффициентом к «простому среднему труду», и якобы это все время и происходит на рынке при установлении меновой ценности товаров.

Здесь можно отметить, что вряд ли обоснованно отстаивать идею соизмеримости затрат труда и одновременно говорить о несоизмеримости потребительных ценностей.

Немного больше об экономике сегодня

Инфляция сущность, причины, социально-экономические последствия в современных условиях
инфляция безработица население Наиболее общее, традиционное определение инфляции - переполнение каналов обращения денежной массой сверх потребностей товарооборота, что вызывает обесценение денежной единицы и соответственно рост товарных цен. Однако трактовку инфляции как переполнение каналов денежного обращения об...

История экономических учений
Экономические учения Древнего Востока и древней Индии Экономические представления древних народов начали развиваться в момент появления письменности. Наиболее ранние проявления экономической мысли следует искать у народов древнего Востока, которые более благоприятно развивались. Во взглядах того времени ид...

Теория стоимости является фундаментом грандиозного здания марксистской политической экономии. Суть ее в том, что обмен товарами в обществе происходит в соответствии с тем ко-личеством абстрактного труда, который затрачен наихпроизвод-ство. Продолжая рикардистскую традицию понимания стоимости, К.Маркс внес в ее анализ принципиально новый момент - учение о двойственном характере труда.
Двойственный характер труда означает, что труд в товар-ном производстве является одновременно конкретным и абст-рактным. Конкретный труд - труд, отличающийся определенной целью, навыками, организацией, профессиональным умением, направленный на создание какого-то конкретного продукта. Ре-зультатом конкретного труда является потребительская стоимость. Абстрактный труд это общественный труд (затраты мускулов, энергии, мозга), отвлеченный от его конкретной формы. Абстрактный труд является мерилом разных конкретных частных видов труда. Его результатом является стоимость товара, проявляющаяся в меновой стоимости, т.е. пропорции обмена одного товара на другой.
Величина стоимости товара определяется количеством общественно необходимого рабочего времени, затраченного для его изготовления. К.Маркс ввел в экономическую науку понятие прибавочной стоимости. Учение о двойственном характере труда позволило К.Марксу раскрыть «тайну» прибавочной стоимости. Классиче-ская школа не смогла объяснить происхождение прибыли на ос-нове трудовой теории стоимости: ведь если богатство создается трудом, а труд обменивается по эквивалентной цене, то прибыль должна отсутствовать. Принципы трудовой стоимости и эквивалентности обмена оказывались во взаимном противоречии. К.Маркс решает проблему, вводя новое понятие - «товар рабочая сила». Рабочая сила, по Марксу, имеет потребительскую стоимость и стоимость. Стоимость этого товара соответствует стоимости жизненных средств, необходимых для воспроизводства рабочей силы, а потребительская стоимость определяется спо-собностью рабочей силы к труду. Капиталист покупает на рынке не труд, а рабочую силу, т.е. способность трудиться. Разницу ме-жду стоимостью рабочей силы и стоимостью, которую она может создать, Маркс называет прибавочной стоимостью. Прибавочная стоимость является источником прибыли капиталиста. Рабочая сила, таким образом, является особенным товаром, способным создавать стоимость большую, чем стоимость рабочей силы.
Прибавочная стоимость создается абстрактным обществен-ным трудом и выступает как неоплаченный труд рабочего. В те-чение рабочего дня рабочий должен сначала произвести стои-мость, эквивалентную стоимости его рабочей силы. Затрачивае-мый на это труд Маркс назвал необходимым трудом. Всю ос-тальную часть рабочего дня рабочий занят прибавочным трудом, создавая прибавочную стоимость. Соотношение прибавочного и необходимого труда и соответственного затраченного работником рабочего времени характеризует степень эксплуатации рабочих капиталистами. К.Маркс, создав учение о прибавочной стоимости, показал капиталистическую эксплуатацию, как процесс присвоения капи-талистами прибавочной стоимости, созданной рабочими. К.Маркс видит два пути повышения степени эксплуатации:
1) прямое увеличение прибавочного труда за счет удлинения ра-бочего дня; 2) изменение соотношения прибавочного и необхо-димого труда в пределах фиксированного рабочего дня. Первый путь он называет получением абсолютной прибавочной стоимости, второй - получением относительной прибавочной стоимости.
Первый характерен для раннего капитализма, второй - для зрелых его форм. Сокращение необходимого времени может быть достигнуто при удешевлении средств существования рабочих, за счет роста производительности труда.
Маркс выделяет еще один путь увеличения прибавочной стоимости: получение избыточной прибавочной стоимости путем снижение индивидуальных издержек производства по сравнению с общественно необходимым. Но этот вид прибавочной стоимости не может присваиваться всеми капиталистами, и даже у отдельных капиталистов он носит временный характер, связанный с применением инноваций до тех пор, пока они не станут общест-венным достоянием. Следовательно, прибавочная стоимость все-гда выступает как результат эксплуатации рабочего, который бесплатно работает на капиталиста

Первоначально товар предстал перед нами как нечто двойствен-ное: как потребительная стоимость и меновая стоимость. Впоследствии обнаружилось, что и труд, поскольку он выражен в стоимости, уже не имеет тех признаков, которые принадлежат ему как созидателю потребительных стоимостей. Эта двойственная природа содержащегося в товаре труда впервые критически доказана мною >. Так как этот пункт является отправным пунктом, от которого зависит понимание политической экономии, то его следует осветить здесь более обстоятельно.
Возьмем два товара, например один сюртук и 10 аршин холста. Пусть стоимость первого вдвое больше стоимости последних, так что если 10 аршин холста=к>, то сюртук =2w.
Сюртук есть потребительная стоимость, удовлетворяющая опре-деленную потребность. Для того чтобы создать его, был необходим определенный род производительной деятельности. Последний определяется своей целью, характером операций, предметом, средствами и результатом. Труд, полезность которого выражается таким образом в потребительной стоимости его продукта, или в том, что продукт его является потребительной стоимостью, мы просто назовем полезным трудом. С этой точки зрения труд всегда рассматривается в связи с его полезным эффектом.
Как сюртук и холст - качественно различные потребительные стоимости, точно так же качественно различны между собой
и обусловливающие их бытие работы: портняжество и ткачество. Тїсли бы эти вещи не были качественно различными потребительными стоимостями и, следовательно, продуктами качественно различных видов полезного труда, то они вообще не могли бы противостоять друг другу как товары. Сюртук не обменивают на сюртук, данную потребительную стоимость - на ту же самую потребительную стоимость.
В совокупности разнородных потребительных стоимостей, или товарных тел, проявляется совокупность полезных работ, столь же многообразных, разделяющихся на столько же различных родов, видов, семейств, подвидов и разновидностей, одним словом - проявляется общественное разделение труда. Оно составляет условие существования товарного производства, хотя товарное производство, наоборот, не является условием существования общественного разделения труда. В древнеиндийской общине труд общественно разделен, но продукты его не становятся товарами. Или возьмем более близкий пример: на каждой фабрике труд систематически разделен, но это разделение осуществляется не таким способом, что рабочие обмениваются продуктами своего индивидуального труда. Только продукты самостоятельных, друг от друга не зависимых частных работ противостоят один другому как товары.
Итак, в потребительной стоимости каждого товара содержится определенная целесообразная производительная деятельность, или полезный труд. Потребительные стоимости не могут противостоять друг другу как товары, если в них не содержатся качественно различные виды полезного труда. В обществе, продукты которого, как общее правило, принимают форму товаров, т. е. в обществе товаропроизводителей, это качественное различие видов полезного труда, которые здесь выполняются независимо друг от друга, как частное дело самостоятельных производителей, развивается в многочленную систему, в общественное разделение труда.
Для сюртука, впрочем, безразлично, кто его носит, сам ли портной или заказчик портного. В обоих случаях он функционирует как потребительная стоимость. Столь же мало меняет отношение между сюртуком и производящим его трудом тот факт, что портняжный труд становится особой профессией, самостоятельным звеном общественного разделения труда. Там, где это вынуждалось потребностью в одежде, человек портняжил целые тысячелетия, прежде чем из человека сделался портной. Но сюртук, холст и вообще всякий элемент вещественного богатства, который мы не находим в природе в готовом виде, всегда должен создаваться при посредстве специальной, целесообразной производительной деятельности, приспособляющей различные вещества природы к оп-ределенным человеческим потребностям. Следовательно, труд как созидатель потребительных стоимостей, как полезный труд, есть не зависимое от всяких общественных форм условие существования людей, вечная естественная необходимость: без него не был бы возможен обмен веществ между человеком и природой, т. е. не была бы возможна сама человеческая жизнь.
Потребительные стоимости: сюртук, холст и т. д., одним словом - товарные тела, представляют собой соединение двух элементов - вещества природы и труда. За вычетом совокупной суммы всех различных полезных работ, заключающихся в сюртуке, холсте и т. д., всегда остается известный материальный субстрат, который существует от природы, без всякого содействия человека. Человек в процессе производства может действовать лишь так, как действует сама природа, т. е. может изменять лишь формы веществ). Более того. В самом этом труде формирования он постоянно опирается на силы природы. Следовательно, труд не единственный источник производимых им потребительных стоимостей, вещественного богатства. Труд есть отец богатства, как говорит Уильям Петти, земля - его мать 30.
Перейдем теперь от товара как предмета потребления к товарной стоимости.
Согласно нашему предположению, сюртук имеет вдвое большую стоимость, чем холст. Но это только количественная разница, которая нас пока не интересует. Мы напомним поэтому, что если стоимость одного сюртука равна двойной стоимости 10 аршин холста, то 20 аршин холста имеют ту же самую величину стоимости, что один сюртук. Как стоимости, сюртук и холст суть вещи, имеющие одну и ту же субстанцию, суть объективные выражения однородного труда. Но портняжество и ткачество - качественно различные виды труда. Бывают, однако, такие общественные условия, при которых один и тот же человек попеременно шьет и ткет и где, следовательно, оба эти различные виды труда являются лишь модификациями труда одного и того же индивидуума, а не прочно обособившимися функциями различных индивидуумов, - совершенно так же, как сюртук, который портной шьет сегодня, и брюки, которые он делает завтра, представляют собой лишь вариации одного и того же индивидуального труда. Далее, ежедневный опыт показывает, что в капиталистическом обществе, в зависимости от изменяющегося направления спроса на труд, известная доля общественного труда предлагается попеременно, то в форме портняжества, то в форме ткачества. Это изменение формы труда не совершается, конечно, без известного трения, но оно должно совершаться. Если отвлечься от определенного характера производительной деятельности и, следовательно, от полезного характера труда, то в нем остается лишь одно, - что он есть расходование человеческой рабочей силы. Как портняжество, так и ткачество, несмотря на качественное различие этих видов производительной деятельности, представляют собой производительное расходование человеческого мозга, мускулов, нервов, рук и т. д. и в этом смысле - один и тот же человеческий труд. Это лишь две различные формы расходования человеческой рабочей силы. Конечно, сама человеческая рабочая сила должна быть более или менее развита, чтобы затрачиваться в той или другой форме. Но в стоимости товара представлен просто человеческий труд, затрата человеческого труда вообще. Подобно тому как в буржуазном обществе генерал или банкир играют большую роль, а просто человек - очень жалкую **), точно так же обстоит здесь дело и с человеческим трудом. Он есть расходование простой рабочей силы, которой в среднем обладает телесный организм каждого обыкновенного человека, не отличающегося особым развитием. Простой средний труд, хотя и носит различный характер в различных странах и в различные культурные эпохи, тем не менее для каждого определенного общества есть нечто данное. Сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или, скорее, помноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого. Опыт показывает, что такое сведение сложного труда к простому совершается постоянно. Товар может быть продуктом самого сложного труда, но его стоимость делает его равным продукту простого труда, и, следовательно, сама представляет лишь определенное количество простого труда is>. Различные пропорции, а которых различнее виды труда сводятся у прог.тпшгу труду как к едииипе их измерения, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и потому кажутся последним установленными обычаем. Ради простоты в дальнейшем изложении мы будем рассматривать всякий вид рабочей силы непосредственно как простую рабочую силу, - это избавит нас от необходимости сведения в каждом частном случае сложного труда к простому.
Стало быть, как в стоимостях сюртука и холста исчезают различия их потребительных стоимостей, так и в труде, представленном в этих стоимостях, исчезают различия его полезных форм - порт- няжества и ткачества. Если потребительные стоимости сюртук и холст представляют собой лишь соединения целесообразной производительной деятельности с сукном и пряжей, то в качестве стоимостей сюртук и холст суть не более, как однородные сгустки труда; равным образом и в затратах труда, содержащихся в этих стоимостях, имеет значение не производительное их отношение к сукну и пряже, а лишь расходование человеческой рабочей силы. Элементами, созидающими потребительные стоимости сюртук и холст, портняжество и ткачество являются именно в силу своих качественно различных особенностей; субстанцией стоимости сюртука и холста они оказываются лишь постольку, поскольку происходит отвлечение от их особых качеств, поскольку они обладают одним и тем же качеством, качеством человеческого труда.
Но сюртук и холст - не только стоимости вообще, но и стоимости определенной величины: по нашему предположению, сюртук имеет вдвое большую стоимость, чем 10 аршин холста. Откуда эта разница в величине их стоимости? Причина состоит в том, что холст содержит в себе лишь половину того труда, который заключается в сюртуке, так что для производства последнего надо затрачивать рабочую силу в течение вдвое более продолжительного времени, чем для производства первого.
Поэтому, если по отношению к потребительной стоимости товара имеет значение лишь качество содержащегося в нем труда, то по отношению к величине стоимости имеет значение лишь количество труда, уже сведенного к человеческому труду без всякого дальнейшего качества. В первом случае дело идет о том, как совершается труд и что он производит, во втором случае - о том, сколько труда затрачивается и сколько времени он продолжается. Так как величина стоимости товара выражает лишь количество заключающегося в нем труда, то взятые в известной пропорции товары всегда должны быть равновеликими стоимостями.
Если производительная сила всех полезных видов труда, необходимых для производства одного сюртука, остается неизменной, то величина стоимости сюртуков растет пропорционально их количеству. Если один сюртук представляет х рабочих дней, то 2 сюртука представляют 2х рабочих дней и т. д. Но допустим, что труд, необходимый для производства одного сюртука, возрастает вдвое или падает наполовину. В первом случае один сюртук стоит столько, сколько раньше стоили два сюртука, во втором случае два сюртука стоят столько, сколько раньше стоил один, хотя в обоих случаях услуги, оказываемые сюртуком, остаются неизменными, равно как остается неизменным и качество содержащегося в нем полезного труда. Но количество труда, затраченного на его производство, изменилось.
Большее количество потребительной стоимости составляет само по себе большее вещественное богатство: два сюртука больше, чем
К. Маркс и Ф. Энгельс, т. 7
один. Двумя еюртуками можно одеть двух человек, одним - только одного и т. д. Тем не менее возрастающей массе вещественного богатства может соответствовать одновременное понижение величины его стоимости. Это противоположное движение возникает из двойственного характера труда. Производительная сила, конечно, всегда есть производительная сила полезного, конкретного труда и фактически определяет собой только степень эффективности целесообразной производительной деятельности в течение данного промежутка времени. Следовательно, полезный труд оказывается то более богатым, то более скудным источником продуктов прямо пропорционально повышению или падению его производительной силы. Напротив, изменение производительной силы само по себе нисколько не затрагивает труда, представленного в стоимости товара. Так как производительная сила принадлежит конкретной полезной форме труда, то она, конечно, не может затрагивать труда, поскольку происходит отвлечение от его конкретной полезной формы. Следовательно, один и тот же труд в равные промежутки времени создает всегда равные по величине стоимости, как бы ни изменялась его производительная сила. Но он доставляет при этих условиях в равные промежутки времени различные количества потребительных стоимостей: больше, когда производительная сила растет, меньше, когда ока падает. То самое изменение производительной силы, которое увеличивает плодотворность труда, а потому и массу доставляемых им потребительных стоимостей, уменьшает, следовательно, величину стоимости этой возросшей массы, раз оно сокращает количество рабочего времени, нцрбходимого для ее производства. И наоборот.
Всякий труд есть, с одной стороны, расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле, - и в этом своем качестве одинакового, или абстрактно человеческого, труд образует стоимость товаров. Всякий труд есть, с другой стороны, расходование человеческой рабочей силы в особой целесообразной форме, и в этом своем качестве конкретного полезного труда он создает потреби-тельные стоимости >.

---