Начал выходить 1 мая 1769 г., и вплоть до 27 апреля 1770 г. петербургские читатели могли каждую неделю получать листы этого журнала. Печатался «Трутень» в типографии Академии наук, и на первых порах, в 1769 г., тираж его превышал 1200 экземпляров. В 1770 г. тираж несколько снизился - до 750 экземпляров. И тем не менее журнал пользовался огромным успехом у читателей. Не случайно позднее лучшие статьи «Трутня» Новиков включил в третье и четвертое издания другого своего журнала - «Живописец» (1775 и 1781 гг.).
Новикову удалось объединить на страницах «Трутня» известных в то время русских писателей. В числе его сотрудников были Д.И. Фонвизин , Ф.А. Эмин, А.О. Аблесимов, М.И. Попов, В.И. Майков , А.Л. Леонтьев, возможно, М.В. Храповицкая-Сушкова и др. Есть серьезные основания утверждать об участии в журнале А.П. Сумарокова , имя которого становится своего рода идейным знаменем нового издания. Эпиграфами для первых номеров «Трутня» на каждый год Новиков избирает цитаты из притч Сумарокова: «Они работают, а вы их труд ядите...» (из притчи «Жуки и пчелы») и «Опасно наставленье строго, Где зверства и безумства много» (финал притчи «Сатир и гнусные люди»). На пример Сумарокова, в частности на его комедию «Лихоимец», ссылается Новиков, отстаивая свою позицию в споре со «Всякой всячиной» о предназначении сатиры и о допустимости «критики, писанной на лицо». Имя Сумарокова фигурирует в материалах «Трутня», посвященных вопросам литературной борьбы тех лет. «Славной российской стихотворец», «сравнившийся в баснях с Лафонтеном, в эклогах с Вергилием, в трагедиях с Расином и Вольтером» - подобными эпитетами сопровождается всякий раз упоминание имени Сумарокова в журнале.
Другой писатель, чьи сочинения с похвалой отмечаются в «Трутне» и чье участие в издании журнала не подлежит сомнению, - это Д.И. Фонвизин . Так, в двух номерах журнала им были опубликованы два письма некоего дяди к племяннику. В обоих письмах нажившийся на взятках на воеводстве дядя уговаривает своего племянника Ивана покинуть деревню и вступить в приказную службу, красочно описывая те блага, которые может принести ему «судейская наука». Он готов помочь молодому человеку в овладении необходимыми навыками. В контексте сатирической прозы Фонвизина самоуверенные рассуждения дяди по-своему предвосхищают блестящие откровения другого дяди - Ермолая Трифоновича из цикла писем родных к Фалалею, опубликованных позднее в журнале «Живописец» .
Но основной вклад в наполнение журнала сатирическими материалами принадлежит самому Новикову. «Трутень» отличается от других журналов необычайным многообразием представленных в нем жанров прозаической сатиры. Помимо нравоописательных очерков и форм сатирической эпистолярии Новиков почти в каждом номере журнала помещает рубрику пародийных «Ведомостей», печатает острые сатирические «рецепты», в которых дает портреты господ-самодуров или тщеславных пустоголовых щеголей и кокеток. Здесь он продолжает традиции пародийных курантов и юмористических лечебников XVII в. Параллельно к этим материалам в новиковском журнале публикуются мастерские мистификации, поразительные по своей жизненной достоверности и художественной выразительности, создающие ощущение подлинных документов. Таковы, например, «Копии с отписок крестьян к своему помещику» и ответная «Копия помещичьего указа крестьянам».
Из номера в номер в «Трутне» ведется раздел «Ведомости», содержащий известия, якобы поступившие из разных городов России, а также различного рода объявления вроде сообщений о подрядах, купле и продаже, приезжающих и отъезжающих и т.п. Вот образец подобного рода материалов:
«Из Кронштата. На сих днях прибыли в здешний порт корабли: 1. Trompeur из Руана в 18 дней; Vettilles изМарсельи в 23 дни. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сургучные, кружевы, блонды, бахромки, манжеты, ленты, чулки, шляпы, запонки и всякие так называемые галантерейные вещи; перья голландские в пучках чиненные и нечиненные, булавки разных сортов и прочие модные мелочные товары, а из петербургского порта на те корабли грузить будут разные домашние наши безделицы, как то: пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотны и проч. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы».
Беспристрастный тон сообщения, имитирующего газетную информацию, придает сообщаемому факту видимость серьезности. Но уже французские названия кораблей, (Trompeur - «обманщик», Vettilles - «безделицы, побрякушки») служат первым сигналом, указывающим на пародийную установку сообщения. Полная скрытой иронии заключительная фраза не оставляет сомнений в позиции автора. Это едкая сатира на порядок ведения торговых дел, когда богатства страны, созданные трудом народа, обмениваются на модные безделушки, служащие удовлетворению прихоти пресыщенных бездельников и щеголей благородного сословия. А вот пример пародийного объявления о «подрядах»: «В некоторое судебное место потребно правосудия до 10 пуд; желающие в поставке оного подрядиться могут явиться в оном месте».
Если обратиться к другой форме сатирических обличений, используемой Новиковым в «Трутне», - форме рецептов пародийного лечебника, то здесь демократизм позиции автора имеет прямую полемическую направленность против методов сатиры, насаждавшихся «Всякой всячиной». Журнал Екатерины тоже занимался выдачей рецептов своим читателям, рекомендуя либо лекарство от бессонницы - читать «Тилемахиду» Тредиаковского , либо средство от неверности жены - изменять самому. Демократизм Новикова питается горячим сочувствием к судьбам тружеников, оказывающихся жертвами прихотей и своеволия господ. В «рецептах» «Трутня» раскрывается страшный облик закоснелых в своей бесчеловечности крепостников, таких, например, как Безрассуд, который «болен мнением, что крестьяне не суть человеки, но крестьяне, а что такое крестьяне, о том знает он только потому, что они крепостные его рабы». Рецепт, выдаваемый Безрассуду, таков: «Безрассуд должен всякой день по два раза рассматривать кости господские и крестьянские до сих пор, покуда найдет он различие между господином и крестьянином».
Галерею «больных» дополняет его превосходительство г. Недоум - вельможа, который «ежедневную имеет горячку величаться своею породою... Он желает, чтобы на всем земном шаре не было других тварей, кроме благородных, и чтоб простой народ совсем был истреблен...» Вот рецепт, который издатель «Трутня» дает кичливому Недоуму: «Надлежит больному довольную меру здравого привить рассудка и человеколюбия, что истребит из него пустую кичливость и высокомерное презрение к другим людям... Мнится, что похвальнее бедным быть дворянином или мещанином и полезным государству членом, нежели знатной породы тунеядцем, известным только по глупости, дому, экипажам и ливреям».
Поразительны по силе обличительного пафоса «письма», печатавшиеся на страницах «Трутня», и материалы, имитировавшие подлинные документы. Таковы упоминавшиеся выше «Копии с отписок крестьян своему помещику» и «Копия помещичьего указа крестьянам», содержание которых было посвящено теме отношений помещиков с крестьянами. Смелость и новаторство Новикова проявились в том, что это был первый случай, когда голос угнетенного крестьянства зазвучал на страницах периодического печатного органа в такой, например, форме: «...да послано к тебе, государь, прошлой трети недоборных денег с сельских и деревенских сорок три рубли двадцать копеек, а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять негде, нынешним годом хлеб не родился, насилу могли семена в гумны собрать. Да Бог посетил нас скотским падежом, скотина почти вся повалилась; а которая и осталась, так и ту кормить нечем, сена были худые, да и соломы мало, и крестьяне твои, государь, многие пошли по миру».
Из приведенного отрывка вырисовывается картина бедственного положения крестьян. И полным контрастом звучат слова помещичьего указа: «Человеку нашему Семену Григорьевичу. Ехать тебе в **** наши деревни, и по приезде исправить следующее: 1. Проезд отсюда до деревень наших и обратно иметь на щет старосты Андрея Лазарева. 2. Приехав туда, старосту при собрании всех крестьян высечь нещадно за то что он за крестьянами имел худое смотрение и запускал оброк в недоимку, и после из старост его сменить, а сверх того взыскать с него штрафу сто рублей...» Язык господского указа имитировал стиль официальных постановлений, что придавало частному факту помещичьего произвола широкий обобщающий смысл. Подобная сатира граничила по своим художественным приемам с публицистическим документальным жанром. Не случайно Н.А. Добролюбов в статье «Русская сатира екатерининского времени» сопроводил анализ «отписок» следующим замечанием: «Эти документы так хорошо написаны, что иногда думается: не подлинные ли это».
Таковы основные, наиболее яркие и новаторские формы журнальной прозаической сатиры, использованные Новиковым на страницах «Трутня» хотя ими далеко не исчерпывается все богатое содержание журнала. «Трутень» продолжал выходить до апреля 1770 г. Прекращение издания произошло, по-видимому, не без административного воздействия. О препятствиях, которые чинили «Трутню», можно судить по характерному объявлению, помещенному в сатирических «Ведомостях» листа XVIII от 25 августа: «Издателю Трутня для наполнения еженедельных листов потребно простонародных сказок и басен: ибо из присылаемых к нему сатирических и критических пиес многие не печатают; а напечатанные без всякого стыда многие принимают на свой счет, и его злословят за то повсеместно».
“Трутень” изначально выходил листами, затем стал издаваться небольшими книжечками. Небезлюбопытно познакомиться с содержанием этого журнала: он состоял из статей в форме писем, разговоров, словарей и ведомостей, из стихотворений, остроумных объявлений, эпитафий и эпиграмм, направленных главным образом против общих недостатков того времени, хотя подчас не давалось пощады и отдельным лицам, если они того заслуживали. В “Трутне” принимали участие известные тогдашние писатели: В. И. Майков, А. О. Аблесимов, М.А. Попов, Ф.А. Эмин, издававший в том же году и свой собственный журнал “Адская почта”. Кроме того, было много статей, подписанных разными псевдонимами, инициалами и совсем никем не подписанных, авторы которых, несмотря на все старание библиографов, не были открыты. Несомненно, что некоторые из этих статей, а может быть, и большая часть, принадлежали самому Новикову.
Новиковские журналы резко выделялись из остальных: по содержательности, талантливости, остроумию и живости они занимали первое место и имели по тому времени большой успех. В то время как другие сатирические журналы в большинстве случаев скользили только по поверхности жизни, новиковская сатира всегда отличалась идейностью и серьезностью мысли. Уже в самом введении к “Трутню”, где Новиков шутя говорит о своей лени и якобы неспособности быть полезным обществу на других поприщах, он перебирает все роды общественных положений, службы и деятельности того времени и едко подчеркивает их слабые стороны. Вот что, например, говорит он о придворной службе:
“Придворная служба всех покойнее и была бы всех легче, ежели бы не надлежало знать науку притворства гораздо в вышних степенях, нежели сколько должно знать ее актеру; тот превосходно входит в разные страсти времени, а сей беспрестанно то же делает, а тово-то я и не могу терпеть. Придворный человек всем льстит, говорит не то, что думает, кажется всем ласков и снисходителен, хотя и чрезвычайно надут гордостью. Всех обнадеживает и тогда же позабывает, всем обещает и никому не держит слова; не имеет истинных друзей, но имеет льстецов, а сам так же льстит и угождает случайным людям. Кажется охотником до того, от чего имеет отвращение. Хвалит с улыбкою тогда, когда внутренне терзается завистью. В случае нужды никого не щадит, жертвует всем для снискания своего счастия; а иногда, полно, не забывает ли и человечество! Ничего не делает, а показывает, будто отягощен делами, - словом, говорит и делает почти всегда противу своего желания, а часто и противу здравого рассудка”.
Точно так же и в журнале Новиков постоянно смотрит в корень вещей. Осмеивая, например, неразборчивых европейских подражателей, он укоряет их не только за то, что они подражают лишь европейской внешности и дурным сторонам, чем не приносят ни себе, ни отечеству никакой пользы и благодаря чему превращаются только в ходячие карикатуры, но и указывает на непосредственный экономический вред для страны, которая меняет свои богатства на предметы роскоши и моды, вообще на чужие пустяки. Так, например, в VI листе “Трутня” за 1769 год помещено было такое объявление из Кронштадта:
“На сих днях прибыли в здешний порт корабли - “Trompeur” из Руана в 18 дней, “Vetilles” - из Марселя в 23 дня. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сургучные, кружева, блонды, бахромы, манжеты, ленты, чулки, пряжки, шляпы, запонки и всякие так называемые галантерейные вещи… А из Петербургского порта на те корабли грузить будут разные домашние безделицы, как то: пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотно и пр. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы”.
А вот объявление, направленное против тех молодых людей, которые ехали моды ради за границу и не приобретали там ничего, кроме уменья одеваться и беспутно проводить жизнь:
“Молодого российского поросенка, который ездил по чужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользою, вернулся уже совершенною свиньею, желающие смотреть могут его видеть безденежно по многим улицам сего города”.
Но особенной едкостью и остроумием проникнуты сатиры против крепостного права. Вот, например, некий Змеян ездит по городу и всех увещевает быть жестокими с крепостными людьми, чтобы “они взора его боялись, чтобы они были голодны, наги и босы и чтобы одна жестокость держала сих зверей в порядке и послушании”.
Еще лучше рецепт для г-на Безрассуда, напечатанный в “Трутне” за 1769 год:
“Безрассуд болен мнением, что крестьяне не суть человеки… Он с ними точно так и поступает… никогда с ними не только что не говорит ни слова, но и не удостаивает их наклонением своей головы, когда они по восточному обыкновению пред ним на земле распростираются. Он тогда думает: я - господин, они - мои рабы; они для того и сотворены, чтобы, претерпевая всякие нужды, день и ночь работать и исполнять мою волю исправным платежом оброка; они, памятуя мое и свое состояние, должны трепетать моего взора. Бедные крестьяне любить его, как отца, не смеют, но, почитая в нем своего тирана, его трепещут. Они работают день и ночь, но со всем тем едва имеют дневное пропитание, затем, что насилу могут платить господские поборы. Они и думать не смеют, что у них есть что-нибудь собственное, но говорят: это не мое, но Божие и господское”.
Говоря о “Трутне”, нельзя умолчать о полемике, которую вели между собою “Трутень” и “Всякая всячина”, или, лучше сказать, скрывавшиеся за ними Новиков и императрица Екатерина. Спор возник из-за нравственных вопросов и воззрений, но не в этом было дело: Екатерина II, очевидно, не ожидала, что сатира пойдет так далеко и будет касаться самых основ жизни, самых слабых и наиболее больных ее сторон. Она, по всей вероятности, думала, что “Всякая всячина” будет образцом и камертоном для других сатирических журналов, что они будут ограничиваться обличениями общего свойства, ни для кого, в сущности, не обидными, будут обличать скупость, глупость, любостяжание, невежество, щеголей и щеголих, петиметров и кокеток по возможности безотносительно, чтобы чтение, наводя на добрые размышления, доставляло приятное развлечение. Вначале Екатерина именно так и смотрела на роль сатирической литературы; только потом уже - и, может быть, отчасти под влиянием полемики с “Трутнем” - она стала обнаруживать более глубокий взгляд на сатиру, что сказалось, например, в ее собственных, часто обличительных произведениях, в сочувствии другому новиковскому журналу (“Живописцу”) и в том, что она хотела, по-видимому, не прекратить, а только сдержать и поставить сатиру в известные пределы.
Полемика между “Трутнем” и “Всякой всячиной” началась, как это нередко бывает, с частных и неважных случаев. Так, например, “Трутень” изобличил какую-то светскую барыню, совершившую в лавке кражу и велевшую потом избить купца, когда тот, не желая осрамить ее при публике, явился к ней на дом за получением украденного. Обличение это не понравилось “Всякой всячине”, и она ответила, что к слабостям человеческим надо относиться снисходительнее. На это “Трутень” возражал, что странно считать воровство пороком и преступлением в одних случаях, когда воруют простолюдины, и только слабостью в других случаях, причем очень остроумно смеялся над подобным открытием “Всякой всячины”. Та отвечала в свою очередь, но в ответе ее уже слышалось раздражение. От частного факта спор незаметно перешел к общим положениям. По словам “Всякой всячины”, “все разумные люди признавать должны, что один Бог только совершен; люди же смертные без слабостей никогда не были, не суть и не будут”. А “Трутень” опровергал такой взгляд и говорил: “Многие слабой совести люди никогда не упоминают имя порока, не прибавив к нему человеколюбия. Они говорят, что слабости человекам обыкновенны и что должно оные прикрывать человеколюбием; следовательно, они порокам сшили из человеколюбия кафтан; но таких людей человеколюбие приличнее назвать пороколюбием…” По мнению “Трутня”, “больше человеколюбив тот, который исправляет пороки, нежели тот, который оным снисходит или (сказать по-русски) потакает”. “Всякая всячина” сердилась все более и более и говорила обидные вещи “Трутню”; тот менее раздражался, но в долгу также не оставался: “Вся вина “Всякой всячины”, говорил он, состоит в том, что она “на русском языке изъясняться не умеет и русских писаний обстоятельно разуметь не может”; ежели “она забывается и так мокротлива, что часто не туда плюет, куда надлежит, то от этого надо лечиться” и т. п.
Затем эпиграф к “Трутню” 1770 года также указывает на неприятное заключение, вынесенное издателем из опыта; именно, что “опасно наставленье строго, где зверства и безумства много”; наконец, лучше всего “внешние обстоятельства” могут сказываться в том, что многие влиятельные люди, относившиеся вначале совсем иначе к “Трутню”, были им недовольны. Это с одной стороны. А с другой, если мы обратим внимание на вышедшие в 1772 году комедии императрицы “О, время!” и “Именины г-жи Ворчалкиной”, в которых сатира отличается большей определенностью и значительной резкостью, то можно думать, что императрица несколько склонилась на сторону взглядов Новикова. И в отношениях ее к нему не только не последовало ухудшения, а как будто бы они даже изменились к лучшему, особенно с 1772 года, когда Новиков стал издавать новый сатирический журнал “Живописец”. Стала ли она действительно признавать правоту его взглядов и ценить его как умного и полезного человека, входило ли в ее желания, чтобы он вновь начал издавать журнал, или только она не хотела тому препятствовать, - сказать довольно трудно.
В мае 1769 г. начинает выходить журнал «Трутень», который не только не поддержал курс, предложенный «Всякой всячиной», но вступил с ней в прямую полемику. Издателем «Трутня» был Николай Иванович Новиков (1744 -1818) - яркий публицист и просветитель XVIII в. Он родился в дворянской семье среднего достатка. Обучался одновременно с Фонвизиным в дворянской гимназии при Московском университете, но был исключен из нее «за леность и нехождение в классы». После этого служил в чине солдата в Измайловском полку, вместе с которым принял участие в дворцовом перевороте 1762 г. Эпиграфом к своему журналу «Трутень» Новиков взял стих из притчи Сумарокова «Жуки и Пчелы»: «Они работают, а вы их труд ядите». В названии журнала было заключено два значения. Первое, рассчитанное на цензуру, служило своего рода прикрытием для второго. В предисловии, помещенном на первом листе журнала, издатель признавался в своей неизлечимой лености, которая якобы и была причиной «сему изданию». Поэтому-то, признавался журналист, «я и вознамерился издавать в сем году еженедельное сочинение под заглавием «Трутня», ибо сам я, кроме сего предисловия, писать буду очень мало, а буду издавать все присылаемые ко мне письма, сочинения и переводы...». Второй и главный смысл названия журнала был связан с основным объектом сатиры Новикова - с дворянами-крепостниками, социальными трутнями, живущими за счет крепостных крестьян. Социальная позиция «Трутня» раздражала издателей «Всякой всячины» и вызвала на страницах журнала острые споры. Полемика между «Всякой всячиной» и «Трутнем» велась по двум тесно связанным между собой вопросам. Екатерина II не собиралась подвергать помещиков и чиновников суровому осуждению. Резкие выпады «Трутня» против помещиков-крепостников и чиновников явно пришлись ей не по вкусу, и она решила преподать ему соответствующий урок. В журнале «Всякая всячина» было помещено письмо некоего Афиногена Перочинова. Аттестуя себя как доброго и снисходительного человека, этот вымышленный корреспондент заканчивал письмо перечнем основных правил, которыми должен руководствоваться писатель-сатирик: «1) Никогда не называть слабости пороком. 2) Хранить во всех случаях человеколюбие. 3) Не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для того 4) Просить бога, чтоб нам дал дух кротости и снисхождения». Екатерина II не смогла скрыть своего раздражения независимой позицией «Трутня». В конце письма сделана приписка, в которой слышится властный окрик не терпящей возражений разгневанной императрицы: «Я хочу... предложить пятое правило, а именно, чтобы впредь о том никому не рассуждать, чего кто не смыслит». Угроза Екатерины не испугала Новикова. Он смело принимает вызов и отвечает Афиногену Перочинову письмом Правдолюба (псевдоним Новикова). Смелое поведение Новикова окончательно вывело Екатерину из себя. Полемика разгоралась, и потушить ее Екатерине не удалось. В своем ответном письме Правдолюбов не только парирует доводы Екатерины, но наносит ей лично болезненные для самолюбия удары. Обыгрывается немецкое происхождение Екатерины и плохое знание русского языка. Императрица не всегда была в ладах с русской грамматикой, и ее сочинения исправляли секретари. Конечно, Новиков делает вид, что он полемизирует с журналом, с равным себе собратом, но удары его направлены против императрицы. Вдохновленный поддержкой, сатирических журналов - «Адская почта» и «Смесь», Новиков продолжает свои критические выступления. «Трутень» просуществовал лишь до конца апреля 1770 г. Новиков намекал на насильственное закрытие своего журнала: «Против желания моего, читатели, я с вами разлучаюсь».
Журнал «Живописец»
Апрель 1772– начало издания Новиковым 3го сатирического журнала « Живописец».
Повод: на сцене поставлена сатир. комедия Екатерины «О, время!», чем Н. воспользовался (все могут писать сатиру). Он ставит журнал под защиту «неизвестного автора комедии «О, время!» и заявляет, у него он научился социальной сатире (хотя это обычная «улыбательная» сатира). «Порочный человек во всяком звании равного достоин презрения » - такова программа «Живописца».
Следуя традиции «Трутня», Н. Помещает в Ж.ряд сатирических портретов. Содержат более тонкую психол.и соц.хар-ку. Авторское повествование перемежается с высказываниями персонажей, наделенных речевой хар-кой. Вносит в жанр словесного портрета социальное содержание.
Другие произведения «Живописца»
«Опыт модного словаря щегольского наречия ». Жанр словаря – не новый, но Новиков, пользуясь лексикой и фразеологией щегольского наречия, раскрывает психологию, обычаи, нравственный облик «благородных невежд». Нападает на распущенность нравов столичной знати.
1775г. – третье издание Живописца, куда входят избранные статьи:
- «Отрывок путешествия в *** И** Т** » Авторство спорно: то ли Радищев, то ли Новиков. Татаринова склоняется к НовиковуJ
Кратко: Повествование ведется от лица путешественника, который 3 дня останавливает ся во всяком селе и нигде не находит ничего «похвалы достойного». В отрывке мы видим деревню Разоренную. Непаханые поля, худой урожай, деревня из двух десятков полуразвалившихся хижин, крытых соломой. Никого не видно. Путешественник решает остановиться в более зажиточной избе. Он входит туда и его поражает «жужжание бесчисленных мух». Он заходит в дом и видит трех плачущих младенцев. Покормив одного, перевернув другого и спеленав третьего, автор ужасается и сравнивает детей с бедными крестьянами, которые просто хотят жить, а им даже этого не дают. Крестьяне работали в поле. Суть в том, что их барин считает, что вначале они должны убрать барское поле, пока погода хорошая, а уже потом свое, поэтому они мрут с голоду. Автор видит, что в бедствиях крестьян виноваты жестокие помещики. Тяжесть впечатления усиливается от встречи с крестьянскими ребятишками. Они при виде коляски и «барина в красном кафтане» испугались и разбежались, потому что их «жестокосердечный тиран» ходит в красном кафтане.
В очерке «Английская прогулка» Н.помещает разговор с благонастроенным читателем, обещая показать ему «жителей Благополучной деревни». Но это лишь тактический ход, чтобы Екатерина не злилась.
- Переписка между частными лицами . «Письма к Фалалею», 5 очерков. Н.стремится к условной документальности
Кратко* пересказ МашиП, немного добавленный : картина жизни провинциального помещика, его диких нравов, быта. Есть сходство с будущими Простаковыми и Скотиниными. Фалалей – сын уездного дворянина, находится на службе в Петербурге. Его родственники (отец, мать, дядя) пишут ему письма, которые Фалалей «отдает» издателю «Живописца». Отец Трифон Панкратьевич жалуется на попов, которые дерут деньги за обряды, что нельзя продавать собственное вино, что нет вольности дворянской, потому что хапать чужую землю нельзя, везде немцы, а они нехристи, просит Фалалея бросать поскорее службу и приезжать в деревню. Жалуется, что крестьян можно заставить работать только 5 раз в неделю. Еще он считает, что взятки брать не грех, потому что о том не написано в «Кормчей книге», его самого же выгнали с гражданской службы за взятки. Он ругает «Живописца», который пишет, что нельзя мучить крестьян. Трифон возмущается «отрывком путешествия» из Ж.В других письмах он хочет женить сына на родственнице воеводы, чтобы хапать землю безнаказанно, пишет, что мать Фалалея Акулина Сидоровна заболела оттого, что ударили Налетку – собаку Фалалея, и она за это так всех побила, что выпила студеной воды и заболела. Таков и сам Фалалей (в детстве вешал собак на сучья дуба). Крестьяне приравниваются к скоту, когда он их бьет, такой крик стоит, что «животики надорвем». Дядя Фалалея Ермолай пишет, что когда умерла мать Фалалея, отец вылпо ней, как по корове, хотя бивал ее, как свинью, а плачет, как по любимой лошади. Самое главное в произведении – тема воспитания и влияния среды на человека.
“Пустомеля” (1770) – вышло всего два номера этого ежемесячного сатирического журнала Новикова. Он стал издаваться вместо закрытого издателем “Трутня”. В нем была продолжена сатирическая линия. Но сатира здесь касалась явлений литературы и культуры. Тут можно найти выпады против Хераскова, Чулкова, Лукина, В.Петрова. Критикует Новиков и “Российскую универсальную грамматику”, первый вариант знаменитого “Письмовника”. В частности, он высказывается против содержащихся там анекдотов. Интересен раздел “Ведомости” в журнале. Они посвящены только военно-политическим и театральным событиям. Причем здесь публикуются не только сатирические произведения, но и положительного содержания. Например, в этом разделе увидели свет первые в истории русской журналистики профессиональные театральные рецензии – об игре выдающегося актера И. Дмитриевского и о постановке трагедии Сумарокова “Синав и Трувор”. В противовес отрицательным героям сатирических публикаций в “Пустомеле” публикуется повесть “Историческое приключение” с положительными героями. В ней Новиков впервые дает положительную программу воспитания и образования в национальном русском духе. Это своеобразный эскиз его педагогической программы высказанной затем в других изданиях Новикова – “Прибавлениях к Московским ведомостям” и “Детском чтении”.
“Кошелек” (1774) – новый еженедельный сатирический журнал, который должен был прославлять древние российские добродетели и в первую очередь – национальное достоинство, порицать дворянскую галломанию, космополитизм. Вышло 9 номеров журнала. Его название связано с “кошельком” – кожаным или тафтовым мешком, куда укладывалась коса парика. Поэтому смысл заголовка должен был разъясняться читателя в первом номере в статье “Превращение русского кошелька во французский”, но она не была опубликована. Идея же Новикова состояла в том, что погоня за иностранной модой разоряет дворян, портит их нравы и приносит вред России. В первом номере “Кошелька” помещена беседа нечестного на руку и корыстолюбивого француза с русским, а затем с защищающим “российские добродетели” немцем. Здесь печатается ода А. Байбакова по случаю победы над турецким флотом и взятия крепости Бендеры в 1770 г. Далее опубликована анонимная одноактная идиллическая пьеса из крестьянского быта “Народное игрище” - добрейший барин живет душа в душу со своими крепостными, заботится о них, учит грамоте, и они платят ему взаимностью. Есть мнение, что автором ее являлся кто-то из придворных и Новиков был вынужден опубликовать ее, ибо в стране в это время шла крестьянская война. Кроме этого на страницах журнала появляются и материалы под рубриками “Ведомости”, “Известия”, публикуются фельетоны, сатирические портреты конкретных людей, чьи имена не называются, но легко угадываются. Новиков составляет сатирические словари и сатирические рецепты. Эти жанры помогают ему высмеивать не абстрактные пороки, а поражать порок сатирой “на лица”. Все материалы в журналах Новикова написаны понятным простым и естественным языком, близким к разговорной литературной речи.
Новиков маскирует наиболее острые в критическом отношении материалы, перемешивает их с публикацией панегирических сочинений.
Тема угнетенного крестьянства. «Отрывок путешествия в ***И***Т***».
Цикл «Писем к Фалалею». Раскрывается оборотная сторона крепостного права – разлагающее влияние рабства на дворян. (Существует полемика, кому на самом деле принадлежат оба эти произведения. Берков считает, что «Отрывок» написан Радищевым, а «Письма к Фалалею» - Фонвизиным. Но нам Бухаркин говорил, что оба эти произведения принадлежат Новикову.)
“Трутень” (1769-1770) - первый сатирический журнал Новикова. Вел непримиримую полемику с “Всякой всячиной”. Стал известен благодаря своим острым публикациям на крестьянскую тему. Символичен девиз “Трутня”: “Они работают, а вы их труд ядите”. Не менее красноречиво и название. Оно символизирует некий собирательный образ издателя “Всякой всячины” – представителя господствующего дворянского слоя общества, который живет праздно и богато, используя труд других. Прямо, как настоящий трутень. В первом же номере Новиков обнародует свои взгляды на сатиру, противоположные высказанным Екатериной II во “Всякой всячине” – “Критика, написанная на лицо, но так, чтобы не всем была открыта, больше может исправить порочного”. Выступления журнала были по-настоящему смелы и злободневны. В основе публикаций лежит естественное чувство гуманности к простым людям, за которых никто не решается вступиться. Это определило читательский успех издания. Тираж каждого номера составлял от 750 до 1240 экземпляров. Издание приносило доход, т.к. продавалось в пять раз дороже своей себестоимости. Это уникальный случай в тогдашней журналистике. Издатель широко использует различные жанры, в том числе жанр письма, в котором якобы от имени читателя задает сотрудникам журнала злободневный или интересный вопрос, требующий ответа. Это и служит поводом для выступления на страницах издания. Эти простодушные письма позволяли Новикову писать о взяточничестве, процветающем в различных ведомствах среди чиновников, о жестокостях помещиков по отношению к крестьянам, о безысходности крестьянской жизни. Большая часть публикаций – это отклики на выступления “Всякой всячины”, полемика с этим журналом, несогласие с его методикой освещения проблем и выбором тем для публикаций. Высочайший журнал обвинял Новикова в отсутствии человеколюбия, кротости и снисхождения, в стремлении называть слабости пороками. Новиков в ответ писал, что многие прикрывают пороки человеколюбием, они сшили из человеколюбия кафтан порокам, но эти люди скорее обладают пороколюбием. Искоренять пороки – большее проявление человеколюбия, чем потакать им. Он на примере, когда крестьяне оставляют своему собрату корову, чтобы его дети не умерли с голода, показывает, что простые люди бывают более человеколюбивы, чем помещик, который отказывает в равнодушии своему крепостному в помощи. Он высмеивает модников, щеголих, праздных людей и пишет с симпатией о разночинцах, имеющих моральные принципы и способность трудиться, о трудолюбивых крестьянах. Он критикует распространенный подход, когда должности из трех кандидатов получает не самый способный и знающий, а самый родовитый и знатный. Он высмеивал неконкретность “Всякой всячины”, упрекал автора и издателя в плохом знании русского языка и делал вид, что не знает, кто стоит за журналом. В ответ в высочайшем журнале публиковались нравоучительные статьи. Социальная сатира Новикова вызывала недовольство в высоких кругах и в 1770 г. издателю пришлось сбавить критический накал выступлений. Об этом хорошо говорил новый эпиграф журнала: “Опасно наставленье строго, где зверства и безумства много”. Он сообщал читателям о вынужденности такой перемены и напечатал несколько их недовольных писем в связи с ослаблением сатиры. И через номер объявил о закрытии журнала, ибо знал, что ему запрещено дальнейшее его издание. Да и “Всякая всячина” перестала выходить в апреле 1770 г. На последней странице номера он анонимно объявил о появлении нового журнала – “Пустомеля”. Журнал был закрыт по решению императрицы.
Главные идеи журнала: критика сословных предрассудков дворян; мысль о независимости душевных качеств человека от социального происхождения.
Подчеркнутый и сознательный демократизм убеждений. Многообразие форм, в которых воплощается сатира. Новеллистическая беллетристика («Истинная быль о пропавших золотых часах»).
“Живописец” (1772) – еженедельный сатирический журнал, сходный с “Трутнем”. Тираж – около 1000 экземпляров. Пропаганда просветительских идей и крестьянская тема составляли главное содержание журнала. Свои выступления в журнале Новиков постарался связать с новыми литературными опытами императрицы, которая теперь стала писать нравоучительные пьесы, довольно низкого литературного уровня. Воздавая похвалы театральным пробам пера Екатерины II, Новиков пишет о своем видении проблем, в них поставленных – что порочный человек во всяком звании равного презрения достоин, критикует развратные поступки и закоренелые плохие обычаи. Словом, рассуждает об общественных недостатках вовсе не так, как это могла бы делать императрица. И ей ничего не оставалось, как принять похвалы за чистую монету, Не могла же она возражать, что имела в виду что-то иное, а не желание искоренять пороки и недостатки. На страницах журнала публиковались и хвалебные “дежурные” статьи, и поздравительные стихи придворных поэтов. Но между ними печатались и резкие статьи, разоблачающие дворянские нравы, рисующие тяжелый быт крестьян, их нужды и горе. Новиков пишет статьи в форме диалога Собеседника и Автора о современном состоянии литературы и журналистики, в которых, рассуждая о писателях Невпопаде, Кривотолке и Нравоучителе, критикует современных ему литераторов, пишущих трагедии, комедии и пастушеские идиллии. Под этими масками он имеет в виду конкретных людей – в частности, Лукина, Чулкова и Хераскова. Такой стиль изложения весьма характерен для журнала. Он интересен и легок для восприятия. Ряд публикаций были особенно острыми. Это, например, “Отрывки из путешествия”, где рисуются тяготы крестьянской жизни и праздное времяпрепровождение дворян. Авторство приписывается отцу Радищева. Для смягчения впечатления от этой публикации, Новиков помещает разъяснения, что сатиру не должны принимать на свой счет добропорядочные помещики. Печатались в журнале и сатирические стихи, к примеру, “Похвала учебной палке”, осуждавшая офицеров, которые избивают своих солдат, направленной против палочной дисциплины, насаждавшейся в русской армии. После крестьянской темы, которая получила в “Живописце” наиболее развернутое воплощение, второй по важности является тема просвещения, борьба с галломанией (любовью ко всему иностранному, в частности, ко французскому) и бескультурьем дворянского общества. В журнале печатались помимо Новикова Е. Дашкова, П. Потемкин, В. Рубан, Д.Фонвизин, А. Радищев, М. Сушкова, А. Фомин, Ф. Каржавин и другие. Начиная с третьего номера “Живописец” представлял собой книгу из двух частей, а не журнал, разделенный на листы. В 1773 г. журнал был закрыт.
- «ТРУТЕНЬ», еженедельный журнал, май 1769 апрель 1770, Санкт Петербург. Издавался Н. И. Новиковым (см. НОВИКОВ Николай Иванович), Петербург … Энциклопедический словарь
Трутень журнал - см. Новиков …
Трутень, журнал - см. Новиков … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Трутень - еженедельный сатирический журнал. Выходил с мая 1769 по апрель 1770 (с перерывами). Всего вышло 53 выпуска (листа). Тираж 750 1240 экземпляров. Основатель и издатель Н. И. Новиков. В «Т.» сотрудничали А. О. Аблесимов, В. И. Майков, Д. И.… … Санкт-Петербург (энциклопедия)
ТРУТЕНЬ - еженедельный журнал, май 1769 апрель 1770, Санкт Петербург. Издавался Н. И. Новиковым, Петербург … Большой Энциклопедический словарь
Журнал - печатное периодическое издание. Как и Газета, Ж. является одним из основных средств массовой информации и пропаганды, оказывает влияние на общественное мнение, формируя его в соответствии с интересами определённых общественных классов,… … Большая советская энциклопедия
журнал - (от франц. journal – дневник, газета), печатное периодическое издание. В отличие от газеты журнал выходит реже (еженедельно, ежемесячно) и, как правило, содержит больше информации. В России журналы стали выходить в нач. 18 в., первым русским… … Литературная энциклопедия
"Трутень" - сатирический журнал русского просветителя Н. И. Новикова (1744–1818), издававшийся в 1769 70 гг. Название журнала Новикова связано с заглавием журнала А. П. Сумарокова «Трудолюбивая пчела» (1759). Из притч Сумарокова заимствованы и эпиграфы к… … Литературная энциклопедия
Журнал - (от фр. journal дневник, газета) 1) Дневник или ведомость ежедн. регистрации к. л. событий или результатов той или иной деятельности. 2) Периодич. текстовое изд. в виде блока скрепленных в корешке листов печатного материала определ. формата.… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь
Книги
- Живописец. 1896 , Н.И. Новиков. В издание вошли избранные статьи Н. И. Новикова Новиков Н. И. из сатирических журналов Живописец Журнал Живописец и Трутень, а также материалы для изучения творчества писателя. Сатирические…
